Если бы корсар Морган реинкарнировался в тело русского олигарха, вобрав в себя карму еще более ужасных пиратов («пятнадцать человек на сундук мертвеца… йо-хо-хо!.. и бутылка рома!»), если бы сам обладатель сундука передал реинкарнируемому всю свою карму, но это реинкарнируемое ответственно заявило бы: «Это мое государство!» — то ситуация стала бы в тысячу раз менее мрачной, чем нынешняя.
Но нет этой реинкарнации. Зло элитной бессубъектности замещает злую субъектность. И это зло элитной (классовой или иной) бессубъектности оказывается несопоставимо более ужасным.
Что же все-таки происходит с теми, на кого уже науськивают общество? Вопрос ведь не в тех, кто науськивает, и не в тех, кто «науськивается». Вопрос в поведении самой жертвы. А также в том, что делает ее, а через это и всех нас, именно жертвой. Ведь не науськивания же! Давайте я начну науськивать мышь на кота!
Жертву делает жертвой ее мышление. Внутри мышления опаснее всего так называемый «трезво дифференциальный» подход. Ты выступаешь на своем клубе, говоришь о некоей ответственности за процессы, происходящие в России… К тебе подходят в перерыве и говорят на голубом глазу: «А почему «чекизм» должен за это отвечать? У нас, чекистов, есть свои профессиональные рамки…»
Профессиональные?..
«Есть такая профессия — Родину защищать». Елки-палки, у тебя такая профессия!.. ГДЕ РОДИНА?
По факту СССР погиб? Погиб. СССР — государство? Государство. Смерть — это крайняя форма опасности? Профессия — государственная безопасность? Государство оказалось не защищено от крайней формы опасности — смерти охраняемого объекта. А ответственности нет. Вины нет…
ПРОФЕССИОНАЛЬНЫЕ?!!
В нехудшем американском фильме «Телохранитель» герой-охранник переживает, что его не было рядом с Рейганом во время покушения. Его не было, потому что он хоронил свою мать. Он какую ответственность переживает? Административной ведь нет… Ему подписали соответствующие бумаги. Моральной тоже нет. Он выполнял самый святой человеческий долг. Почему он страдает, чуть ли не сходит с ума?
Значит уже с профессиональной ответственностью все не так просто. Если, конечно, не путать профессиональную ответственность с административной, а административную — с чиновно-бюрократической. Но можно ли говорить только о профессиональной ответственности, разбирая классовую (или даже протоклассовую) коллизию?
А с политической ответственностью все еще намного серьезнее.
Профессионально за результаты военных действий в Первую мировую войну отвечали царь и его военные (ну, Великий князь Николай Николаевич, Сухомлинов, пока был военным министром, и так далее). А социально, классово ответила моя бабушка — молодая девушка, не занимавшаяся ни управлением войсками, ни какими-либо политическими вопросами, но имевшая несчастье принадлежать к привилегированному классу российского общества.
Ответила она по факту принадлежности. Той принадлежности, которая во многом поломала ей жизнь.
С моральной точки зрения это абсолютно несправедливо. А исторически — неотменяемо. Бабушка-то еще пострадала по минимуму. А сотни тысяч других бабушек и дедушек — ох, как ответили… И в социальном смысле — обоснованно. Назвался классом — ответствуй. И не индивидуально, а коллективно.
Можно, конечно, считать военные неурядицы 1914–1917 годов причиной краха империи и имперской элиты. Но сами-то неурядицы чем были порождены? Происками смутьянов? Спрашиваю еще раз: что делала охранка? Экономической и социальной отсталостью России? Вам с цифрами на руках покажут, что это не так. Тогда чем же? Я УВЕРЕН, ЧТО РЕАЛЬНЫМ ИСТОЧНИКОМ И ЭТОЙ РОССИЙСКОЙ ТРАГЕДИИ, РАВНО КАК И ТРАГЕДИИ 1991 ГОДА, БЫЛ ВНЕРАМОЧНЫЙ КОНФЛИКТ ЭЛИТ. ОН ЖЕ — КАЧЕЛИ.
Где качели — там и новые возможности для Большой Игры. Казалось бы, возможности и возможности… Они ведь не только у других, но и у тебя. Пользуйся!
И вот тут оказывается, что другие играют лучше. Не воюют, не хозяйствуют, не управляют лучше… ИГРАЮТ.
Игра — кровавая и беспощадная штука. В этом смысле она — зло. Но и война тоже зло. Игра — страшное и отвратительное занятие. Но неизбежное для элиты. Страшнее и отвратительнее Игры как таковой только одно — ПРОИГРАТЬ ИГРУ.
Игрок всегда интегрален. Винт в административной машине всегда дифференциален. Генезис этого отличия, пожалуй, стоит разобрать немного подробнее.
Серьезный марксизм проводит четкое разграничение между отчуждением и эксплуатацией. Источник эксплуатации — классовая структура общества. Источник отчуждения — разделение труда. Есть разница? Даже при преодолении классовой структуры отчуждение остается. Можно ли его в принципе преодолеть — это открытый вопрос. Но на каком-то этаже социальной иерархии оно в каких-то формах всегда преодолевается. Нельзя создать систему, в которой все на свете только дифференцируется. Где-то дифференцируемое должно интегрироваться. От того, где и как оно будет интегрироваться, зависит судьба человечества в XXI веке. Узкая специализация должна преодолеваться. Иначе иронические пассажи Козьмы Пруткова («специалист подобен флюсу») превратятся в катастрофу потери управления самоусложняющейся реальностью.
Есть управленцы. И есть то, чем они управляют. Предположим, что они управляют Россией. Россия как объект, которым они управляют, делится на миллионы частностей. И каждый отдельный управленец осуществляет управление одной из этих частностей. Но кто управляет целым? И можно ли собрать целое из этих частностей? Мне скажут, что целым управляет президент России, который отвечает за все. Но президент России не суперкомьютер и не Солярис. Он человек. Так кто же отвечает за целое?
Чтобы ответить на подобный вопрос, надо мучительным для многих образом расчленить неправомочно сросшиеся понятия «управление» и «власть». Управление начинается там, где происходит дифференциация. Власть начинается там, где происходит интеграция.
Итак, управленец (чиновник, бюрократ, технократ) отвечает административно, то есть ДИФФЕРЕНЦИАЛЬНО. Власть же в целом («класс»), а также представители класса, отвечают политически, то есть ИНТЕГРАЛЬНО. Хотелось бы, чтобы осталось место и для высшей ответственности — метафизической, экзистенциальной, исторической, моральной, социальной. Но политическая ответственность для класса неотменяема ни в каком случае.
Видите ли, «за культуру отвечает министр культуры, а за информацию — министр информации. Конкретный же работник, занятый безопасностью, отвечает только за порученный ему сектор работы»…
Знаете, как классики это называли? «Формально правильно, а по существу издевательство».
«В ДИФФЕРЕНЦИАЛЬНОМ плане все правильно, — скажем мы в ответ на такие, по сути своей глубоко чиновные, рассуждения об ответственности. — А в ИНТЕГРАЛЬНОМ (то есть политическом) плане это абсолютная чушь».
Между тем, для того, чтобы «чекизм» существовал как политическое явление (кого он интересует в любом другом смысле?), он должен выйти за ДИФФЕРЕНЦИАЛЬНЫЕ РАМКИ. За рамки отчуждения как такового. Выйти в совсем другое пространство, туда, где находятся по-настоящему серьезные целостности: История… Класс… Судьба… Страна… Элита… Народ… Наконец, ИГРА… Так дозрел ли «чекизм» до того преодоления отчуждения, без которого властный субъект невозможен? И как получить ответ на такой вопрос?
Пока адресат подобного вопрошания мучается («чи дозревать, чи ни»), стремительно нарастает не только историческая ответственность. Нарастает еще и вызов Игры.
«Ты звал меня на ужин? — спрашивает Командор в «Каменном госте». — Я пришел».
«Вы хотели открыться, войти в наш мир? — говорят представителям нашей элиты изощренные международные субъекты, ведущие Большую Игру. — Входите, милости просим! Вы в наш мир… если сможете… МЫ ЖЕ — В ВАШ "НАИВНЯК"».
Как я отношусь к поиску конкретных связей между конкретным работником, участвующем в конкретном конфликте (мелком, «мебельном», или даже более крупном), и игровыми сущностями (всякими там «триадами», «якудзами», «драконами», «медельинами», «кали» или еще более крупными сущностями)? Как к полной и стопроцентной конспирологической галиматье. Я могу эту галиматью анализировать в качестве информационных мифов. Но я никоим образом не солидаризируюсь с подобной конспирологической дурью.