- Зачем это?! - невольно вырвалось у меня.
Правый каблук вдруг подвернулся, и я припала на ногу, громко ойкнув.
- Ты дал ей свой номер. Если Вере что-то понадобится, она тебе позвонит, - сказала я.
- Ну, а что случится, если я ей позвоню? - не сдавался брат. - Её телефон не засекречен ведь. Ты его знаешь. Отец.
- Леш, не глупи, а? - я сердилась, но старалась говорить спокойно. - Не знаю и знать не хочу, зачем тебе на самом деле это понадобилось. Только прошу - не глупи. Остынь и поезжай себе спокойно на работу.
Было слышно, как брат раздраженно выдохнул, затем откашлялся, чуть отдалившись от телефона.
- Для папеньки девочку бережешь? - вдруг спросил он нахально, с вызовом. - Боишься, и эту уведу?
- Дуралей ты, Лешка, - устало отозвалась я. - Девочка замужем, папенька твой на нее никаких видов не имеет. И никакой надобности нет её откуда-то там уводить. Во всяком случае, точно не твоими хлопотами и не твоим интересом.
- Да откуда ж тебе всё знать, Антонина? Я, кстати, не твоего мнения спрашиваю, а номер телефона,- Алексей говорил все так же дерзко, но уже без прежнего наглого цинизма. И добавил с пугающей серьезностью. - Она мне понравилась, понятно? Еще тогда, в мастерской. И плевать мне, честно говоря, и на папеньку и на то, что она замужем.
- Понятно, понравилась. Девочка интересная, не спорю. И я, конечно, мало что знаю, но не для тебя она, Леш. - Оставаться внешне невозмутимой было все трудней. - И как же твой принцип - не связываться с замужними?
- Её муж - му**к. Я его видел и кое о чем могу судить. И видел её и тоже сделал свои выводы, - заявил Алексей. - И ты её видела.
Подростком и в юности брат был довольно скрытным, но потом в нем что-то словно перемкнуло, и с годами он вдруг стал обезоруживающе прямолинейным. Складывалось впечатление, что у него, как у пьяного - что на уме, то и на языке. Иногда его откровенность обескураживала, а порой разила наповал.
Сердиться на Лешку, выказывать ему свое недовольство - бесполезная трата времени. Он в совершенстве освоил этакое психологическое айкидо, в котором стал непревзойденным мастером. Брат искусно перенаправлял обратно негатив, нацеленный на него.
Подозреваю, что и на самые лучшие проявления человеческих эмоций и чувств он был способен отвечать с той же энергией. Только поводов в этом убедиться на практике в его жизни, к сожалению, почти не было.
- Принцип остается нерушим, - брат снова хмыкнул. - С замужними не связываюсь. Но ведь состояние замужества не группа крови, всегда может что-то измениться.- Он говорил с такой уверенностью, что стало ясно, насколько бессмысленны сейчас любые мои доводы и возражения. Пусть лучше перебесится на расстоянии.
- И потом, Вера ведь моя заказчица, так что имеется повод для чисто делового общения, - выдал тем временем братец.
- Вот и посмотри в бланках заказа контактные телефоны... заказчицы, там они наверняка есть, - ответила я и нажала отбой.
После разговора с братом меня бросило в жар. Противостоять его напору лично мне несложно. Мы были близки, я неплохо разбиралась в особенностях характера Алешки, давно привыкла к ним и научилась правильно воспринимать. Но именно поэтому такое беспокойство вызвала прямота, с которой он высказался. Для Алексея это означало то же, что для снайпера занять позицию и держать цель.
Настойчивость, упрямство, въедливость - фирменные черты характера представителей мужской половины нашей семьи. До сих пор помню, с каким упорством и дотошностью дед выстраивал на доске шахматные партии, которые печатали в газете. И как терпеливо, напористо искал возможные пути выигрыша, даже там, где ситуация с расстановкой фигур была близка к патовой.
С одной стороны Лешка прав. Вере могли понадобиться доказательства того, что она обращалась за медицинской помощью. Хотя, насколько мне известно, ни синяки, ни прочее официально не зафиксировано, а рентген показывал отсутствие серьезных повреждений. И все же...
Накидывая плащ, я решила, что сама позвоню Вере и спрошу, нужен ли ей забытый снимок.
Наверное, все семейство Прокофьевых связано друг с другом тончайшими, сверхчувствительными, сложно переплетенными нитями. Дернешь за одну, на другом конце обязательно кто-то отзовется. Театр марионеток, где мы все в одной связке танцуем диковатый канкан. А дергает за все ниточки сама жизнь.
Я размышляла об этом, пока закрывала квартиру, спускалась в лифте, садилась в машину и пыталась настроиться на деловой ритм предстоящего долгого рабочего дня.
Ключ уже был в зажигании, когда позвонил дядька.