В соседней комнате зазвонил телефон. Елена Дмитриевна взяла трубку.
Я никогда серьезно не любил женщину. Он подарил мне ее.
Теперь я знаю. Я всегда любил ее. Я скрывал это от себя. Я обманывал и себя и ее.
Он, десятилетний мальчишка, сделал для меня все, ничего не попросив взамен… Лишь одна порция мороженого. Он только раз захотел встретиться со мной, чтобы проверить, правильно ли он поступит однажды, когда-то в будущем.
Я слышу, как Лена встала со стула и идет к дверям моей лаборатории легкой, красивой походкой.
Ей тридцать семь лет. Она жена Ролана Евстафьева, которому я обязан всем.
Сейчас она откроет дверь, и я все спрошу. Я спрошу ее, кто я.
И она мне все расскажет.
Дверь открывается.
Сейчас я все узнаю.
Оборотная сторона
Четыре человека сидели в мягких удобных креслах посреди круглого, ярко освещенного зала.
– С ума можно сойти от этой тишины, – сказал Эго. Он был самым молодым из экипажа «Клеопатры». Поджарый, высокий, с черной шапкой густых вьющихся волос на голове. Вцепившись руками в подлокотники, он сидел с таким видом, словно в следующее мгновение что-то должно было с силой вырвать его из кресла и бросить в пустоту, прочь от надежных стен корабля.
– С ума можно сойти… – тихо повторил он.
Стис потянулся к пульту, чтобы включить какую-нибудь музыку, но Ройд коротким движением руки остановил его.
– Не надо. Ему сейчас нужна музыка человеческих слов, музыка человеческих мыслей.
Ройд был стариком, и все негласно признавали его старшим, хотя на корабле не положено было иметь командира. Стис молча кивнул и снова откинулся в кресле.
– У меня в голове только одна мысль, – сказал Бимон, четвертый член экипажа. – Они уже добрались сюда. Первую часть программы мы, пожалуй выполнили? – И он вопросительно посмотрел на Ройда.
– Спроси у Это…
– Я это чувствую, – сказал Эго, стряхнув с себя оцепенение. – Все время ощущение чего-то липкого, мерзкого, злобного, враждебного. Видеть бы, слышать, осязать, чтобы можно было стрелять из бластера, думать, искать выход из тупика. Но ведь это неизвестно что. Как бороться неизвестно с чем?
– Значит, по-твоему, они здесь? – спросил Ройд и вздрогнул, встретившись взглядом с глазами Эго. Глаза говорили, что, будь Эго здесь один, он бы знал, что ему делать. Не раз за свою долгую жизнь встречал Ройд такой взгляд, и ему вдруг сделалось тоже страшно. Но он умел владеть своими чувствами. Эго отвернулся. – Скажи ты, Стис…
Стис нервно рассмеялся:
– Ха-ха-ха! Да они не только здесь. Они везде. Может быть, они уже на Земле. Отыскали ее. И сейчас там все спешно учатся делать харакири. Ха-ха-ха!
– И дети тоже? – тихо спросил Ройд.
– Н-нет, н-нет. – Стис сжал щеки ладонями. – Простите. Дети не должны. Дети уже не должны с этим встретиться Простите меня. – Он помолчал и сказал спокойнее: – Но здесь они уже есть. А разве вы это не чувствуете? Только я один?
– Они здесь. Об этом не стоит говорить, – сказал Бимон. – Когда мы вылетели с Земли, уже было ясно, что они будут здесь. Это подтвердилось, и все.
– Зачем ты спрашиваешь, Ройд? – запальчиво крикнул Эго. – Все знают это. Разве ты сам не чувствуешь?
– Я хотел знать, как это чувствует каждый. Ведь никакие приборы их не регистрируют. Важно узнать, что это этакое.
Четверть часа назад они посадили «Клеопатру» на планету под условным названием «Агриколь-4». Собственно, Агриколь – это название звезды, вокруг которой вращается семь планет. На четвертой была неуправляемая база землян, то есть база с запасами пищи, воды, энергии, аппаратурой – словом, всем необходимым для человека. Автоматы монотонно исследовали планету: записывали температуру, давление, уровень радиации. Агриколь-4 была вполне пригодна для жизни людей. Она не была заселена лишь потому, что ее открыли всего двадцать лет назад.
Пять лет назад здесь должна была высадиться первая специальная экспедиция, которая и положила бы начало планомерному исследованию и заселению планеты. Но как раз где-то в это время в областях космоса, контролируемых Землей, появилось это. Сначала в ста восьмидесяти парсеках от Земли, в одном-единственном месте, потом сразу в нескольких. Земля оказалась в центре условной сферы, на границах которой господствовало враждебное человеку, непонятное, неуловимое и поэтому еще более страшное явление.
Сфера неумолимо сжималась. Пока она охватывала только границы освоенного человеком космоса. Многие экспедиции, не выдержав борьбы с неизвестным, катапультировались на Землю. От других не было никаких известий. Совет Земли забил тревогу. Теперь в экспедиции отправлялись тщательно проверенные люди, с уравновешенной психикой, готовые бороться до конца и катапультироваться на Землю только в том случае, когда дальнейшая борьба с неизвестным окажется бессмысленной.