— Как пять лет?
— У меня все записано. Мы поддерживали с ним связь около часа. Потом он замолчал. Я думаю, он умер.
— Оза!
— Не-ет. Я не Оза. Она умерла восемнадцать лет назад. Я ее даже и не помню. Я покажу вам, где ее похоронили.
— Оза, что с тобой? Очнись! — Генри тряхнул хрупкую фигурку за плечи, но она сняла его руки со своих плеч и сказала:
— Стап говорил, что Оза все время кого-то ждала.
— Кого?
— Генри Вирта… Он говорил, что она очень ждала.
— Я — Генри Вирт. Я понимаю, ты устала за эти дни. Это, наверное, были ужасные дни. Но теперь все кончилось. Очнись! Оза! Встряхнись! Мы полетим на Центральную. Оза, не смотри на меня так.
— Я уже говорила, что я не Оза. Меня зовут Сеона.
— Сеона? Но ведь именно так мы хотели назвать свою дочь! Оза, ты немного больна. Но это скоро пройдет. Нам нужно торопиться. Скоро зайдет солнце. Что ты хочешь взять с собой?
— Солнце? Нет, оно зайдет еще не скоро. Оно зайдет через полгода. Я читала в книгах, что солнце садится каждые двадцать четыре часа. А когда оно садится, все люди ложатся спать. Но здесь все по-другому. Здесь день длится полтора года. Смешно, правда? День больше года. А потом на полтора года наступает ночь, и здесь все замерзает… и темнота. После этого ползуны и мешки кажутся такими приятными. Хочется поиграть с ними. Да, ночью мне было иногда плохо. Особенно когда уехал Стап. Бедный, он погиб через час. Я так думаю.
Генри умоляюще повернулся к Свену, как бы говоря: «Не обращай внимания, это она так». Свен так же молча кивнул ему, что означало: «Хорошо. Садитесь в машину, и полетим назад».
— Что ты хотела взять с собой, Оза? Мы сейчас полетим.
— Сеона…
— Ну хорошо. Сеона. Так что же?
— О, я хотела бы взять все. Ведь у меня на Центральной нет ничего. Я там ни разу не била. А мне всегда так хотелось побывать там. Но я не буду брать много, ведь вы, наверное, спешите? Несколько платьев. Хотя нет, они все равно уже износились. Я возьму вот эту книгу, комбинезон. Он еще почти новый. А тебе Стап просил передать вот это, — она сняла с руки кольцо, у которого вместо камня было небольшое, на одну минуту разговора, запоминающее устройство. Это кольцо Генри когда-то сам подарил Озе. — Стап сказал, что это очень важно. И еще, пожалуйста, поднимите вот этот чемодан. В нем записи некоторых приборов и просто бумаги. Он стоит запечатанным столько лет, что я не верю, будто его когда-то открывали. Но Стап сказал, что это будет интересно людям, которые сюда придут.
Генри поднял ящик, поднес его к стене и передал Свену. Потом повернулся к Озе. Как она изменилась с тех пор, когда он видел ее в последний раз! Она стала совсем худая. И черты лица слегка изменились, заострились. Что она ему тут наговорила? Ведь это значит, что она сошла с ума… Бедняжка. Сколько нужно пережить, чтобы это произошло?
— Оза… Сеона, ничего не бойся, — он прижал ее к своей груди. — Все будет хорошо.
— Я не боялась и раньше. Я всегда ждала людей. А теперь, когда вы пришли, я совсем ничего не боюсь.
Они подошли к проему в куполе. Генри осторожно поддерживал хрупкую фигуру Озы-Сеоны. Сердце его и радовалось и разрывалось от горя на части.
— Свен, помоги ей, — сказал он. Но Свен и без того уже протягивал руки, чтобы принять женщину.
Когда винтолет оторвался от купола, Генри схватил огнемет и выпустил весь запас горючей жидкости по копошащимся внизу ползунам и мешкам.
— Зря ты это, Генри, — сказал Свен.
— Знаю, — коротко ответил Вирт.
— Да, это вы зря, — сказала Оза. — Они столько лет развлекали меня.
— М-мм, — замычал Генри и сжал голову руками.
Внизу снова расстилалась ненавистная грязно-зеленая сельва.
Свен вел винтолет на предельной скорости. Надо было скорее добираться до Центральной. Они и так опаздывали на два часа к сеансу связи. Эрли и Ник сейчас думают черт знает что.
— Что же здесь все-таки произошло? — спросил Генри. У него язык не поворачивался называть ее Сеоной.
— Я этого не знаю. Это было еще до меня. Но Стап рассказывал, что была буря. Страшная буря. И сельва прорвалась к нам. Их тогда на базе было четверо. Пилот Юргенс погиб сразу. Они даже не могли вытащить из вин-толета его останки. Потом умерла Оза, — при этих словах Генри сжался в комок. — Выл еще один человек. Его звали Вытчек, но я его тоже не помню. Он сказал, что тело Озы будет похоронено по-человечески, что ползунам до него не добраться. И они похоронили ее. Только после этого Вытчек уже не вернулся. Стап не смог сдержать ползунов. И мы остались вдвоем. Потом ушел и Стап. Он хотел прорваться к Центральной. Лучше бы он ушел зимой. А он ушел в самый разгар лета, когда солнце уже полгода не заходило за горизонт.
— Опять солнце, — прошептал Генри.
— Возьми себя в руки, — тихо сказал ему Свен.
— Да, солнце…
Через минуту Свен сказал Генри:
— Между прочим, солнце за эти четыре с половиной часа действительно не сдвинулось с места ни на йоту.
— И ты тоже, — устало прошептал Генри. — Но у тебя-то на это нет причин.
— Можешь убедиться сам.
Но Генри не сдвинулся с места, только крепче прижал к себе Озу.
— Как приятно тепло человеческого тела, — сказала она.
Винтолет приближался к полупрозрачной пелене воздуха.
16
Эрли бежал по кольцевому коридору, когда впереди раздался выстрел. Стреляли в отсеке связи. Там находилась только Эва. Неужели она не выдержала?
Эрли подскочил к двери и остановился. В двери зияла дыра, противоположная стена коридора тоже была разворочена. Эрли осторожно потянул ручку двери. В отсеке было тихо. Он осторожно сделал шаг вперед и сказал шепотом:
— Эва, это я — Эрли. Ему никто не ответил.
Он сделал еще несколько шагов. Перед ним стояла Эва с бластером в руке. Она медленно опустила бластер, и он с грохотом упал на пол.
— Эрли, ты должен увезти меня отсюда. Еще немного, и я не выдержу.
— Я не имею права.
— А если бы… ты бы хотел этого. Лэй все время говорила о тебе. Но она не любит тебя. Нет. Мы были подругами. И она мне все рассказывала. Все. Достаточно много, чтобы я стала думать о тебе. Я знала, что ты прилетишь. И я ждала тебя. Может быть, Лэй сделала это нарочно, чтобы кто-то любил и тебя. Она была добрая. Ей самой ничего не надо было.
— Я всегда делал те, что она хотела. А она ничего не хотела для еебя, — сказал Эрли. — Я бы увез тебя отсюда, если бы это было возможно.
Она подбежала к нему, обхватила его плечи своими руками и, заглядывая снизу в лицо, сказала:
— Правда, Эрли?
Эрли чуть отстранил ее от себя и сказал:
— На Центральной находятся какие-то чужие люди. Несколько минут назад мне об этом сообщил Ник. Он сейчас за ними наблюдает.
— Ты не поверил мне про Эзру и Юмма. Так ведь?
Он кивнул головой.
— А я только что стреляла в них. Но они ушли. Они вроде теней.
— Хорошо, Эва. Когда-нибудь мы выясним, что это было такое. Садись за радиостанцию. Через полчаса должна быть связь с Виртом. А я свяжусь с Ником.
Эрли вызвал Трайкова. Тот сразу же откликнулся, словно ждал его:
— Эрли! Где ты сейчас?
— В помещении пульта связи. Где эти люди?
— Часть на крыше пятого накопителя. Что они там делают, я не могу понять. Остальные поехали к шестому.
— Поехали? На чем?
— У них что-то вроде вездехода.
— Я не знаю, что делать, Ник. Оставаться тебе там или возвращаться сюда. Если бы знать, что они затевают, вообще кто они такие…
— Я пока останусь здесь. Если что, вызову тебя… Одно могу сказать твердо, это не наши, своих я всех знаю.
— Ну хорошо. Будь осторожен, Ник.
Эрли выключил радиостанцию и сказал устало:
— У меня голова идет кругом. И нет времени как следует во всем разобраться. Если это вообще возможно.
— Я понимаю, Эрли, — сказала Эва.
В эту же минуту его вызвал Вирт.
— База уничтожена, — спокойно заговорил Генри. — Практически уничтожена. Там все разрушено.
— Люди?
— Одна… Оза, — сказал Генри шепотом.
— Почему ты говоришь так тихо?