– Теперь вместо платков бумажные салфетки, вместо монеты – мобильные телефоны. А булавка-то зачем?
Гай пожал плечами:
– Не знаю. Возможно, подразумевалось, что булавка пригодится в старших классах. Для спасения какой-нибудь девчонки, на случай, если у нее порвется бретелька. Правда, я сильно сомневаюсь, что девчонки приняли бы такую помощь.
Франческа звонко рассмеялась. Ощущение было такое, словно солнце, растопив преграду в виде ледяной глыбы, явило себя миру во всей красе.
– Ну, я не знаю, – выдохнула она, – может быть, в совсем критической ситуации…
Через несколько минут Франческа спросила:
– Это было до того, как вас отправили в школу-интернат?
– Да, там я пробыл с восьми до восемнадцати лет. А потом уехал учиться в университет. Мой отец был из тех, кто считал, что детей не надо баловать и что их нужно как можно раньше приучать к самостоятельной жизни.
– Звучит ужасно, – нахмурилась Франческа. – Я ни за что не отдам Тоби в подобную школу. Не могу себе представить – видеть ребенка только на каникулах. Нет, это ужасно.
– Но у Тоби есть одно важное преимущество, чтобы не оказаться в школе-интернате, у него есть мать.
– Да, – кивнула Франческа. – А сколько вам было лет, когда умерла ваша мать?
– Четыре года. Она упала с лошади и умерла еще до приезда врачей. Мать Стива была очень похожа на мою. Когда я подрос и отец уже мог говорить со мной на подобные темы, он сказал мне, что думал, раз мать Стива походила на мою внешне, то она должна была походить на нее и во всем остальном.
Но он ошибся, очень сильно ошибся…
– У вас, вероятно, много общего. У вас и Стивена. Ведь вы, наверное, много времени проводили вместе.
– Не совсем так. Возможно, я бы что-то мог изменить в судьбе Стивена, если бы находился дома в тот момент, когда его мать наконец уехала. Но я был в школе-интернате. Далеко от дома.
– Наконец? – переспросила Франческа.
– Она никогда не была способна стать хозяйкой дома и матерью. Ветреная особа. Она редко сидела дома, ей становилось скучно.
– Кажется, в жизни Стивена не было никого постоянного. Знаете, он называл ваши приезды домой на каникулы божественным посещением. Когда вы приезжали из школы Итона и какое-то время были дома. Божественным посещением… Вы были для него идеалом. Образцом для подражания.
– Скорее он считал меня просто более удачливым. – Гай подумал о том, что действительно был всегда удачливым до того момента, пока Стив не встретил Франческу. Вместо него. – Так почему вы не вышли за него замуж, Франческа?
Она не отвечала на его вопрос. Медленно разлила кофе в кружки.
– Сливки? – предложила она.
– Нет, спасибо.
Она достала из холодильника сливки и налила чуть-чуть в свою кружку.
Гай понимал, что она просто тянет время. Но не настаивал, не требовал, не повторял вопрос. Он знал, что она намерена открыть ему эту тайну, просто ей нужно время, чтобы собраться с силами. И она скажет ему, как только будет готова.
Франческа не села за стол, а вместе с кружкой кофе пересекла кухню и распахнула небольшую дверь. За ней открылся вид на веранду, пристроенную во время перепланировки дома.
Гай подумал, что ему нужно будет уладить все вопросы с владельцем дома, чтобы тот не взбунтовался, узнав, что дом перестроили без его ведома.
Гай взял свою кружку и прошел за Франческой.
На веранде, залитой солнцем, стояли горшки с цветами, небольшой плетеный столик и стулья. С одного конца веранды вниз вела лестница.
А во дворе дома стояли качели и песочница с разбросанными игрушками Тоби.
Проследив за взглядом Гая, Франческа пояснила:
– Качели и песочница – подарок Стивена на день рождения Тоби.
Гаю хотелось что-то сказать, ответить. Но он не знал, какие подобрать слова. Он тоже пережил потерю, и не одну. Боль этой молодой женщины чувствовалась и в ее словах, и во взгляде, и в жестах. Что он мог сказать? Поклясться, что, если горе снова придет к ней, он будет рядом и не оставит ее наедине с бедой? Не оставит Тоби, как оставил Стивена?
Именно об этом просил Стивен – быть опорой в жизни Франчески и Тоби. И он бы с радостью согласился на эту роль. Если бы только Франческа позволила.
Франческа отвернулась от него и смотрела куда-то вдаль. Гай подумал, что она, видимо, так и не откроет ему причину своего поведения. А если и скажет правду, то в любом случае, рассказывая, не посмотрит ему в глаза. Видимо, настолько ужасна причина. Но какой бы она ни была, он должен ее знать.
Гай уже собирался повторить свой вопрос, когда Франческа повернулась к нему, посмотрела на него с какой-то обреченностью в глазах и произнесла:
– Я не вышла замуж за Стивена, потому что в то время уже была замужем…
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Гай ошеломленно молчал. Прошла минута, другая, третья, а на веранде все еще царила тишина. Франческа окончательно уверилась, что Гай больше не захочет с ней разговаривать. И она нисколько не осуждала его за такое решение.
Произнесенные ею слова были ей не менее отвратительны, чем ему.
Франческа захоронила это прошлое событие так глубоко в памяти, что уже едва помнила десять минут, проведенные у алтаря. Казалось, что это произошло с ней в какой-то другой, прошлой жизни.
Только когда она забеременела и Стивен попросил ее выйти за него замуж, она осознала, какой ошибкой был ее фиктивный брак.
Неподвижность Гая и полная тишина были настолько пугающими, что Франческа вжалась в стенку, напряженно ожидая потока ругани со стороны Гая.
А тому показалось, что земля ушла у него из-под ног.
Нет, он мог представить, что Стив, попав в подобную ситуацию, поступит именно так. Поэтому Гай и спросил его, есть ли препятствия, которые мешают ему жениться на Франческе. Такой поворот событий он вполне мог допустить.
Но Франческа?!
За кого она вышла замуж? Когда? Почему? Может быть, она была слишком молода и…
Еще много о чем ему хотелось спросить. Но он выбрал тот вопрос, который считал наиболее уместным:
– Стив знал?
Франческа нервно сглотнула. Посмотрев на нее, он понял ответ без слов, понял еще до того, как она отрицательно покачала головой.
Гай обхватил голову руками и запустил пальцы в волосы. Посмотрев на небо, он не сдержал огорченного вздоха, который рвался наружу с того момента, как она сделала это удивительное признание. Словно грудь его сжало тисками и нечем было дышать.
– Хорошо, – сказал он, когда к нему вернулся дар речи и чуть поутихла боль, пронзившая сердце, – он лгал вам о доме. Вы лгали ему тоже. И ваша ложь куда хуже, чем его.
Она не отвечала. А он и не ждал от нее ответа.
Действительно, что она могла сказать?
И теперь ему нужно встать и уйти. Все, что ей требуется в жизни, – это деньги. Понятно же. Он в ней заблуждался. Но Гай не смог уйти.
– А вы не думали, – медленно выговаривая слова, произнес он, – что можно взять развод? Или это тоже идет против ваших принципов? Хотя о чем это я? Мы сейчас выяснили, что у вас нет никаких принципов.
– Это не был настоящий брак, – ответила она, оскорбленная его сарказмом.
Но Гай уже не мог остановиться.
– Серьезно? Тогда, может быть, вы объясните мне разницу между настоящим и ненастоящим браком? – поинтересовался он. – Я не знаком с такими понятиями.
Франческа вспыхнула, но быстро взяла себя в руки. Нельзя доводить до перепалки.
– Я имела в виду, – проговорила она, – что это была лишь чистая формальность. Вышла замуж за такого же, как я, студента, когда училась на первом курсе университета. Его собирались выдворить в его страну, где ему угрожала опасность.
– Но это…
– Я знаю. Правонарушение. Но его отца убили, мать сидела в тюрьме, и он пребывал в отчаянии. Франческа пожала плечами. – По крайней мере так он мне сказал. И потребовалось время, чтобы понять, что все это обман. Легковерные студенты, страстно защищающие права человека, часто ловятся на подобные истории. И кто-то вечно использует их доброту.