— Наверное там у нее гнездо… — Успокаивал себя Николя, задумчиво почесал голую задницу, поежился, как от холода;
— Дракатон трусливая тварь, — сквозь зубы процедил Заррот, Николя нахмурился, все-таки Заррот перегибает палку, — ты считаешь меня ослом, уродец?
— Ты сам знаешь об этом не хуже меня.
Заррот сделал глубокий вдох; нагнув голову, словно разъяренный бык, грозящий тореадору своими рогами, и расправив огромные плечи во всю ширину, он сделал угрожающий шаг к невозмутимому Эссейлу, Николя с беспокойством заметил, что Заррот сжимает что-то в руке;
— Заррот, достаточно! — послышался приказ куратора, студент тут же остановился, словно споткнувшись, мрачно усмехнулся — холодный, тяжелый, прямой взгляд молодого мужчины заставил дракатона замереть в напряженной позе. Заррот усмехнулся, словно оскалился,
— Твое время придет, мразь, придет…скоро…
— За туманом будем наблюдать, — вынес свой вердикт Николя, — начнем сборы, без суеты и паники, надо всех разбудить, накормить, запастись водой. Все! Разошлись!
Легкими поцелуями разбудил Айрин. Попросил ее поторопиться и быть абсолютно готовой. Он очень устал. Ему нужно было незамедлительно выбраться из долины, хватить свою аларианту и бежать, а вместо этого он теряет время и обсуждает всю эту ерунду с евронийцами. Опасность приближается, их время истекает. На сердце у него лежал камень, а силы подходили к концу. Но он не мог удалиться от студентов и их тупого куратора без риска потерять сознание от боли активизированной печати студента. Проклятье!
С легкомысленной медлительностью, пошучивая и хихикая, студенты начали одеваться.
Зои, позвякивая посудой и котелками, что-то готовит на костре. Рядом стонет Мелинда, Вереса ходит, шатаясь, по лагерю в поисках нижнего белья, как весело было вчера разбрасывать его, а сейчас, ох, тяжко ей, ох…
Туман как будто больше не приближается. Николя, полностью одетый, стоит чуть в стороне от лагеря, на берегу, задумчиво потягивает чашку чая и смотрит на озеро. А им еще предстоит тяжелый переход домой, надо проверить, все ли встали, через часа два можно выступать… Его вялые мысли прервались от какого-то странного ощущения. Николя оглянулся назад, Лиззи что-то рассказывает, сверкая белыми зубами, ее глаза озорно блестят, но он ничего не слышит…Тихо. Тихо. Ни один лист не шелохнется… — «Но слушайте, слушайте… Вот шелестит, звенит…Какой прекрасный аромат!.. Это она, моя милая… Как ты хороша, как прекрасна! Ты одела белые лилии, они идут тебе. Но иди же, иди…» — Его любовь спускается с туманного облака по серебряной лестнице, и ступеньки звенят, звенят под нею, идет к нему, обещает ему сказочное наслаждение…Николя застонал от восторга, сделал шаг навстречу своей любви…
Внезапно Эссейл ощутил отвратительный запах, по сравнению с которым даже зловоние разлагающегося мертвеца казалось бы не столь мерзким. Запах был настолько резким, что у него перехватило дыхание. Он прикрыл рот и нос согнутой ладонью, сморгнув набежавшие на глаза слезы. На него набегали волны ужаса, его волосы и чешуйки стали дыбом, по коже пошли мурашки. Все его тело стало мокрым от пота, одежда липла к коже, ноги как-то сразу ослабли, подогнулись колени. Ему стоило больших усилий удержаться на ногах, не поддаваясь соблазну тотчас же опуститься на землю. Он должен был преодолеть слабость и минутное замешательство — острое ощущение опасности вернуло его к действительности. Угроза исходила со стороны раскинувшейся ивы, чуть справа от лагеря, ее склонившиеся ветки касались воды. Эссейл, попросив Айрин оставаться в лагере, вынул нож и пошел в сторону озера.
Айрин увидела состояние любимого, по лицу дракатона она поняла — произошло что-то страшное, или даже происходит, прямо сейчас, она в панике оглянулась — в лагере студентов все спокойно. Изнывающие от жары ребята ходят, переговариваются, собирают вещи, что-то жуют, кто-то все еще спит, вот там, вдалеке Нетта тихо постанывает, кого-то обнимает,
«И чего им неймется? С кем она там? Не видно» — Айрин видела только обнаженную ногу подруги, закинутую на чей-то темный силуэт, расположившийся на Нетте — ребята вчера не нарезвились, очередной низкий стон, наполненный сладкой неги. Тяжелое дыхание, доносящееся из того дальнего угла, стало еще громче; порой раздавались хриплые, с присвистом стоны Нетты. Постепенно шипящие звуки стихли, и Айрин показалось, что она слышит тихий шепот…