Драйт помолчал.
— Тебе нужно бежать, только вот что делать с печатью университета?
— У меня есть заклинание… Но это все пустое! Но я не могу оставить Эссейла!
— Айрин, у Гарри здесь тридцать воинов, нас только восемь и среди нас девушки. Силы неравномерны.
Что бы там с ней ни произойдет, ей все равно — она продерется к нему, хоть все тело изорвать в клочья. Она не оставит своего алариена!
— Айрин, — очень грустно сказал Драйт, — скорее всего он уже убил Эссейла. Как дракатон он ему неинтересен, он мутант и, к тому же, он ничего не помнит про драконов. Ему нужна ты. Видимо, очень нужна.
У Айрин слезы потекли по щекам. «Убит! Не может этого быть! Не может!»
— Но разве он не чудовище? Ему необходимо причинять страдания, для него это род сладострастия… — Закричала девушка, чувствуя, что надвигается истерика.
— Ш-ш-ш! — Драйт обнял девушку, крепко прижав к груди.
— Он чудовище, — вполголоса просипела она.
— Айрин, — настойчиво повторил Джеймс, — обещаю, мы понаблюдаем, все вместе, попробуем что-нибудь узнать, если Эссейл жив, мы сделаем все возможное, чтобы спасти его, чтобы помочь ему бежать. Но сейчас, стоя здесь, когда твои поиски могут начаться в любое время, мы все подвергаемся огромной опасности. Тебе надо бежать. Беги через герцогство Шокса. У тебя все еще останется печать рода, она тебя пока защитит, беги из Суларии, там обязательно избавься от печати, по ней тебя могут найти, ты целительница, ты всегда найдешь работу.
— Я знаю твою ауру, — добавил Нед, — я вышлю сокола, как только что-нибудь узнаю про Эссейла. Во взгляде мужчины была не жалость, а спокойное мудрое понимание.
Айрин не нашла, что возразить. Боль и утомление постепенно брали вверх.
«Какой смысл бежать? Я должна умереть рядом с ним»
— Поторопись, тебе туда. Видишь дорогу? Тебе вниз, в долину, бери левее по заброшенному тракту. Не ошибешься. Избегай пока поселений. Вот тебе все наши деньги, на первое время хватит. Хорошо, что пока тепло. В лесу много диких яблок, ягод, продержишься пару дней.
У Неда сердце замирало от переживания за Айрин, такая тоска была в ее руках, упавших на колени, в ее склоненной голове, черных волосах — Айрин с силой зажмурилась, помотала головой, потом кивнула обреченно…
— Уходи, не давайся ему в руки…Этого хотел бы Эссейл, чтобы ты была жива. Айрин, надейся! Представляешь, как Эссейл рассердится, если узнает, что ты умерла, как шипеть на нас будет! Живи! — Прошептал он. Айрин снова кивнула. Обняла всех по очереди и, спотыкаясь, и, ежесекудно оглядываясь, ушла…
Ребята постояли, посмотрели ей вслед, чтобы точно убедиться, что девушка не вернется. Драйт вздохнул тяжело:
— Ну что? Наша задача теперь не умереть от гнева Гарри и найти дракатона, если он еще жив.
Помолчал.
— Давайте сюда свои головы, буду вам воспоминания чистить…
Ночь постепенно угасала, наступил зыбкий серый предрассветный час, а потом вдруг над огромной скалой поднялась по-девичьи нежная, серебристо-розовая заря с целой свитой красноватых облачков-барашков, и первые лучи солнца, подобно стрелам, коснулись верхних веток огромных исполинских деревьев, окрасили их в светлые, желто-зеленые тона, и те как бы воспарили над застывшим на скале древним дворцом.
Внутрь дворца хлынул солнечный свет.
В комнате было окно, и восходящее солнце окрасило ее золотом. Здесь приятно пахло деревом и дымом камина.
Это была простая квадратная комната с единственным окном. Отштукатуренные белые стены были украшены только выцветшим гобеленом, висевшим на одной из них. Эссейл уставился на него, непонятно для чего пытаясь рассмотреть его, но из той позиции, в которой он лежал, увидеть ему удалось немногое. На древней дракатском гобелене было изображено огромное крылатое существо и светловолосый мужчина, похожий на короля, который склонился перед ним в мольбе. Эссейл с трудом оглянулся. В комнате никого не было. Тишина. На полу лежало одеяло, на которое кто-то заботливый положил дракатона. Мебели в комнате было немного: небольшой стол и кресло и несколько стульев.
Рана на груди болит. Слабость. Наконец голова дракатона прояснилась и он впервые за эти дни был в состоянии думать.
Он только что очнулся оттого, что теплый солнечный свет упал на его лицо. Эссейл вспомнил последние события. Заскрипел зубами.
Большая муха, жужжа, проносится по комнате и ударяется о стекло. Время остановилось. Воздух между этими стенами становится мучительно липким. Мир изменил свое лицо. Ужасное опасение сменилось ужасной уверенностью — Айрин обманула его, она осталась во дворце и сейчас Гарри, а то, что это был именно легендарный Гарри, Эссейл почему то не сомневался, сейчас он забавляется там с его Алариантой. Сердце зашлось болью, накатывала тошнота, его девочка, его жизнь, его любовь, такая мягкая, ранимая, хрупкая… сломанная птичка, растоптанная, уничтоженная… Хотелось стонать и грызть пол зубами, надо было срочно встать и бежать ей на помощь. Оторвать это чудовище от его женщины, уничтожить, горло ему перегрызть… Эссейл с трудом приподнял голову, опираясь на слабые руки, встал на колени, постоял, пошатываясь. Тяжело дыша, опираясь о теплую, залитую солнечным светом стену, встал на подкашивающиеся ноги, по груди потекло что-то обжигающе горячее. Сможет ли он сделать шаг?