Император старый хитрец. Конечно он задумался, почему вдруг его талантливый, ветреный первенец вдруг застрял в Евронийском университете на целых два месяца. Сначала он решил, что милард Каридан задумал свергнуть его, императора, с престола и узаконить свое право на престол женитьбой на молодой вдове императора — Айрин. Для этого за Айрин велось круглосуточное наблюдение. Лиззи, в свою очередь, нанятая Витласом для тех же целей, стремилась ускорить адюльтер, преследуя свои, частные, интересы. Уже ведь почти все получилось, дуреха уже была готова, уж так она томно вздыхала по благородному миларду, но качели судьбы качнулись в другую сторону — появился умирающий дракатон. Император несомненно заинтересовался пленником Гарри, приказал Лиззи следить за ним, уж очень большую бурю поднял этот мутант своим появлением — сам великий наместник Кати Гаскел беспрецедентно покинул Дракатию и присоединился к широкомасштабным поискам. Зачем то им, дракатонам, был очень нужен этот мутант…
За стволами сосен, далеко за лесистыми, пустынными вершинами дракатских гор, среди свинцовых туч, светилась длинная, темно-оранжевая щель заката. Ветер дул вольно и сильно на этой высоте, тяжело хлопал крыльями почтовый сокол, он провел в воздухе весь день. Он направлялся в столицу Суларии — в Карланао…Он устал, но впереди еще долгая дорога…
Поздний вечер или ранняя ночь был безветренный и жаркий. В воздухе пахло угольной гарью и гудроном деревянных мостовых. Жизнь благородного общества в Карланао только начиналась. По центральной улице столицы среди испарений, табачного дыма и пыли двигались пестрые, беспорядочные толпы народа. Ухая, крякая, пронзительными голосами и ударами хлыста, разгоняя прохожих, проносились с треплющимися флажками роскошные кареты. Мальчишеские, пронзительные голоса газетчиков выкрикивали потрясающие новости, которым никто никогда не верил. Шныряли в толпе продавцы булочек, ленточек и краденых вещей. Покачивая оголенными бедрами, предлагали свои услуги проститутки. В скверах около императорского дворца валялись на газоне, среди клумб, многочисленные солдаты, грызли семечки. Все они были согнаны сюда в срочном порядке, говорят, их спешно, уже сегодня, направят куда-то на юго-восток. Дело чрезвычайной важности и опасности, непонятно только, зачем они поволокут с собой эту большую клетку…
За городскими крышами сквозь вихри пыли проступал закат, огромный и мрачный, насыщая кровавой силой ползущие на север тучи…
Дворец Джины
7 августа 2405 года
Черная бездна сна поглотила его, но и на пороге беспамятства его не покинуло ощущение, что с ним произошло нечто страшное и вместе с тем — прекрасное.
Когда Эссейл проснулся, это ощущение владело им безраздельно. Ощущение непоправимой катастрофы, какой-то страшной потери, и в то же время — невыразимого счастья, от которого все его существо то пронизывал холод, то охватывало чудесное тепло, и душа то наполнялась мраком, то озарялась сияющим светом. Дракатон открыл глаза.
Он лежит в своей комнате. Светло. На его плече лежит его любимая — его аларианта. Прислушался к себе — все тело наполнено энергией, хочется бегать, летать, перепрыгивать через реки. Что за странный сон это был — далекий, запертый под замок сон о счастье — его будущее с Айрин! Он стал думать о ней (в сущности, он никогда не переставал думать о ней), о ее беспризорности: как она останется одна, когда его не станет, куда она пойдет? Нежная, доверчивая, беспомощная девочка, фантазерка… Сердитые синие глаза, а сердце, как у птички, тревожное, порывистое, — дитя, совсем дитя… Он обязан спасти ее. Позволят ли ей дракатоны остаться в Дракатии, если она сдаст им его. Что бы такое придумать, чтобы убедить ее? Вопросы, вопросы…
Айрин что-то промяукала во сне, покрепче прижалась к своему любимому, потерлась лбом о его грудь, снова заснула.
Эссейл заинтересованно посмотрел на нее, чувствуя, как разгорается желание, когда она лежит около него, такая теплая, ароматная, такая мягкая, вкусная. Его кошачьи глаза с вертикальными огнями наполнились ярким желтым цветом желания, лизнул свою аларианту, в горле мужчины родилось низкое урчание. Айрин открыла один очень недовольный, очень синий глаз, фыркнула куда-то в грудь дракатону, заставив его затрепетать еще больше, по его позвоночнику, сверху вниз прошел огонь возбуждения,
— Кошак, отстань. Я сплю. Брысь. Все это меня совершенно не интересует, — сердито пробурчала сонная Айрин. — Я хочу спать.