Дракатон онемел с открытым ртом, выпучив глаза. Несколько секунд все стояли совершенно неподвижно. Эти секунды потребовались, чтобы новая мысль нашла себе место в измученном мозгу Эссейла, что может тогда эти дракатоны их отпустят. Он облизнул пересохшие губы, не отрывая настороженных глаз от коленопреклоненных перед ним дракатонов.
— Встаньте, друзья мои, — попросила Айрин. — Эссейл, позволь тебе представить наместника Дракатии Кати Гаскела.
Это имя он уже слышал, подумал Эссейл, уставившись на медленно, осторожно поднимающегося дракатона. Это был худощавый, невысокий дракатон средних лет. Светлые волосы, очень худое, узкое лицо, впалые щеки, глаза стального цвета — Эссейл задумался, следя встревоженными глазами за наместником Дракатии и такая невообразимая тоска глядела из глаз этого странно-родного мужчины, тоска загнанного существа, тоска побитого и брошенного животного — что он растерянно моргнул, вежливо кивнул.
— Мой Господин, — сказал дракатон приятным, глубоким голосом и низко поклонился.
— Это Посол Дракатии Рэйд Ластел, — продолжила Айрин представлять дракатонов, на Эссейла посмотрел очень высокий и изнуренный дракатон с удивительно светлыми глазами на таком смуглом лице — нос с горбинкой, глубокие, трагичные носогубные складки, твердо сжатые узкие губы. На его лицо выплыла татуировка дракона.
— Бэйл, Стаси, Кор, Порет, Скон…
Подошел пожилой дракатон.
— Эссейл, это Грехем, целитель, он хотел бы проверить твое состояние. Он лечил тебя все это время.
Айрин могла бы и сама это сделать, но она видела, насколько дракатонам необходимо было, чтобы Эссейл начал им доверять. Мужчина нахмурился, растеряно отбросил со лба прядь темно-синих волос. Дракатоны как один проследили за его движением и опять уставились на него в каком-то непонятном ужасе. Эссейл невольно поежился. Неуверенно кивнул.
Целитель осторожно приблизился, обошел вокруг студентов, столпившихся около носилок, медленно склонился над дракатонской настороженной святыней, Эссейл замер, мерцая темно-оранжевыми глазами и шевеля носом, словно обнюхивая пожилого дракатона, как недоверчивая собака. Темно-синяя чешуя на его лице все еще была вздыблена, сердце стучало тревожно.
Грехем проверил повязки, не замечая, как тот вздрогнул.
— Не дергаться больше, не скакать, — чуть ворчливо бухтел он себе под нос, — Господин, вам надо поесть…
— Он не ест мяса, — гордо заявил Джеймс, радуясь, что он знает что-то об Эссейле чего не знают все эти надменные дракатоны и что они слушают его с таким вниманием.
Принесли воды, еду. Айрин пыталась накормить любимого, которому кусок в горло не лез под многочисленными, жадно разглядывающими его немигающими взглядами, уставившимися на него.
— А не все разошлись! — Прикрикнул Грехем, — нечего тут смущать Господина своими рожами!
Все разошлись, пятясь задом, пялясь на Эссейла, который в ответ тоже пялился на них, мерцая встревоженными глазами. Рядом остался только странно притягивающий его наместник Дракатии.
Через некоторое время обоз снова двинулся. Эссейл полусидел на носилках, держа Айрин за руку здоровой рукой. Он чувствовал себя лучше в окружении дракатонов, но все еще вздрагивал каждый раз, встречаясь со взглядами дракатонов. В итоге, он решил не смотреть по сторонам. Студенты словно не замечали напряженности ситуации, Джеймс живо обернулся к Неду, что-то сказал и оба засмеялись. Нед толкнул его кулаком, и Джеймс толкнул его, Ганна хихикала о чем-то с Николя… Драйт начал рассказывать Эссейлу о событиях, которые он пропустил. О буре, вызванной Лиззи и Николя, о страшной молнии, об их ожидании, о явлении Гарри с мертвыми телами…
Эссейл слушал молодого человека рассеяно, его взгляд то и дело возвращался к напряженной фигуре Кати Гаскела, шагающего одиноко, недалеко от носилок. Вот к нему подошел обеспокоенный чем-то Рэйд, они пошептались, Кати сухо кивнул, Рэйд ушел.
У подножия холма Стаси с Кором вскочили на лошадей.
Рэйда не покидало смутное ощущение тревоги — может быть, опасности, подстерегавшей
их где-то поблизости. Он послал ребят проверить тылы.
Дорога свернула ближе к лесу, Эссейл принюхался — откуда слабо потянуло сыростью. Лошади начали пофыркивать. Впереди показались неясные очертания огромных деревьев, но оказалось, что это невысокие прибрежные кусты. Запахло речной сыростью. Разрушенный тракт спускался под гору. Лошади, сторожась, громко зафыркали и зашлепали по мелкой воде.