— Ганна! Собери вещи Айрин и Эссейла, — Бледный от гнева, Николя взмахнул костлявой веснушчатой рукой и заорал: — выходим! Джеймс, неси ее! Да успокойся же ты, дикая кошка, не кусайся, в повозке твой мутант, с Зарротом там борется!
— У нее истерика! — Закричала Лиззи. Она отвела руку назад и с размаху, наотмашь ударила Айрин по щеке. Голова Айрин мотнулась. Еще удар, у нее перед глазами замерцали звездочки.
— Ну, успокоилась, истеричка? В повозке твой уродец, пошли я отведу тебя к нему, а то он там все разнесет.
Айрин выпрямилась на нетвёрдые ноги, покачалась и задрожала, но быстро оправилась и пошла следом за развевающейся полой темно-красного плаща Лиззи. Они вышли из душной комнаты на улицу. Студенты спешно выводили лошадей, закидывали свои вещи на повозки, между ними метался взбешенный Николя.
— Да ляг и укройся ты, идиот, — бешено вращая глазами орал Заррот, пытаясь уложить отчаянно вырывающегося дракатона.
По примеру Заррота, Мейз крепко обхватил хрипящего Эссейла за пояс и не выпускал, пока он дергался, порываясь последовать за Айрин.
— Эссейл! — Закричала Айрин, и, захлебываясь восторгом от облегчения, кинулась к повозке.
Его лицо было искажено, чешуя дыбом, голова в крови, глаза от страха за Айрин увеличились и переливались всеми цветами темно-оранжевого. Но внезапно его лицо просветлело, словно озаренное изнутри — дракатон увидел Айрин, живую и относительно здоровую, Эссейл перестал вырываться и внезапно обмяк, Айрин бросилась ему в объятия, не заметив, как взлетела на повозку. Он обнял ее за плечи и дрожащая Айрин почувствовала, как напряжено его тело. От слез она не видела ничего, кроме зыбкого светового пятна, ее веки дрожали, но она не решалась вытереть глаза, боясь разомкнуть объятья, боясь, что он исчезнет, растворится в тумане. Эссейл молчал, сжимая ее крепко-крепко, лишь сердце его бешено колотилось прямо под щекой Айрин.
— Идиоты, — пробурчал Заррот, — прячьтесь под мешки, нам еще из города надо выезжать,
Эссейл и Айрин, не разрывая объятий, улеглись.
Эссейл, не отрываясь, смотрел на позолоченный солнцем утонченный овал ее лица, огромные, загадочно светящиеся глаза, целовал ее то лоб, то в губы, то в висок, снова в лоб… «Она здесь, со мной, жива…»
Она прижала губы к шее мужчины, ее безумно тянуло прильнуть к теплой широкой груди, прячась от страхов, обступивших ее со всех сторон, — «он со мной, живой, мой…Какой же он оказывается большой и широкоплечий… Своими руками мне никогда не обхватить его…он жив, он здесь, со мной…»
Айрин положила руки на голову дракатона, забормотала заклинание заживления. Повозка качнулась, со стоном заскрипела, тронулись.
Тревога Эссейла росла. Он с содроганием вспомнил, как почувствовал боль и страх своей аларианты, как выскочил из постоялого двора, не обращая внимания на гневные окрики Николя и студентов, решивших, что сумасшедший дракатон сбегает. Как увидел насильника, прижавшего его Айрин к стене в вонючем углу, как хрустели шейные позвонки подонка… Эссейл глухо зарычал от злости. Его тревога росла от того, что он не имел понятия, где они находятся и куда направляются, он смутно ощущал растущую опасность и от этого все больше волновался. От невозможности предвидеть препятствия, которые ждали их в пути, обдумать условия успеха… По натуре властный и деятельный, он плохо чувствовал себя в роли покорного груза, перевозимого на повозке. Он уже давно не беспокоился за свою жизнь, но около него тряслась его избранная — его аларианта. Если ей есть угроза беды или гибели, он, по крайней мере, хотел бы отдавать себе в этом отчет!
Утро было мглистое и мягкое. Вдали, над темно-красными остроконечными крышами таккизских домов, над раскоряченными островерхими башнями, с карканьем кружились стаи черных ворон. Раннее солнце с трудом продирало свои тусклые лучи через тяжелые низкие облака.
Небольшой отряд студентов скакал через просыпающийся город. Большинство домов Таккиза были деревянными, хотя не редко встречались и темно-красные кирпичные строения. Вся архитектура здесь была мрачной и тяжелой — здания строились так, что могли в любой момент стать крепостями.
Студенты спешили. Тут и там с лязгом открывались лавки, люди пешком, верхом и в экипажах спешили по своим делам. В воздухе висел аромат свеже-выпеченного хлеба. Николя хмуро оглядывал мирные улицы Таккиза, не обманываясь кажущейся беспечности. Он знал, что дракатона видели, что, скорее всего, герцог Шокс уже проинформирован об этом и не упустит свой шанс поймать живого дракатона и вытрясти из него все про драконов.