— Что у тебя с руками? Что за веревки висят на них?
Ступни и икры у него были голые, а из одежды оставались одни только облегающие кожаные штаны до колен, подчеркивающие, насколько он высок и узок в бедрах. При свете большой желтой луны — Айрин заметила, были отчетливо видны странные темно-багровые линии на его руках чуть выше локтей. Гармоничный рельеф мускулов дракатона был хаотически изрезан: шрамы, рубцы, глубокие борозды, следы от ожогов.
— Ерунда,
— Обманщик, они тебя связывали… подлецы,
Обнял ее еще крепче. Ох, как все горит внутри, а он так пахнет, а он такой твердый. Она низко застонала. Затихла в его объятьях. Ее колотила крупная дрожь. Низ живота тянет, больно, ей так больно.
Он с изумлением и восторгом увидел, как глаза Айрин вдруг широко раскрылись, синие и сверкающие, точно море, освещенное солнцем, и, когда он склонился к ней, ее прекрасные руки обвили его шею и она первая завладела его губами. Он не устоял на ногах, пораженный внезапной атакой, они упали на мягкую траву. Судорога пробежала по ее телу, выпустив новую волну энергии. Эссейл ослеп от могучего выброса гормонов арарианты. И когда его собственное тело откликнулось на женский зов, Айрин услышала его хриплый стон.
Он попытался отстраниться,
— Нельзя, тебе нельзя, — мужчина беспомощно хлопает глазами, попытался сконцентрироваться, на его лице появилось такое выражение, словно его ударили по голове, — у тебя запрет, или, как там его, приказ, тебе будет больно…со…мной… — боль возбуждения пошла вверх по позвоночнику, он поджал уши, — милая моя, потерпи, я…
Айрин низко, протяжно застонала. Жар вспыхнул внезапно, взорвавшись в его бедрах и, распространяясь со скоростью лесного пожара до кончиков пальцев, по ступням, дошел до самой макушки. Он вздрогнул еще сильнее, широко распахнул глаза, она не понимает, что делает, он не может воспользоваться ее беспомощным состоянием, но как же ему больно:
— Но ведь девушка, вступающая в связь до брака, считается опозоренной до конца дней…а я… я мечтаю сочетаться с тобой браком, иметь честь быть твоим супругом, — растерянно бормотал он, кошачьи глаза Эссейла были широко распахнуты, на лице смешались страх, шок и желание. — Но я ведь умру…скоро…ну, а ты…ты…
Айрин разразилась нервным, истерическим, смехом, потом замолчала, судорожно сжав руками виски.
— Боги! — Простонала она, — откуда ты такой появился то, «опозоренной», «иметь честь»! — передразнила она дракатона. Застонала, — ну все, теперь ты вынужден будешь сочетаться браком, бедняга, потом, будь уверен, умрем мы вместе, я так решила,
Ее тело снова сотряс спазм. Молодой мужчина впервые попал в тупиковое положение. Его аларианта страдала от боли, он это чувствовал и от него требовались действия, которые могли привести ее к еще большей боли и возможно смерти, о себе он не волновался. От ужаса его пульс забился в четыре раза быстрее, пот побежал по лицу и груди. И когда он собрался открыть рот, чтобы глубже вздохнуть, то обнаружил, что даже его челюсть застряла на месте, хотя это, возможно, следствие испуга за аларианту.
Глаза Айрин засияли. Руки Эссейла с багрово-синими следами от веревок передавали ей его тепло, а узкое лицо преобразилось от сильного волнения и растерянности.
Ее руки потянулись к груди дракатона, к его широким плечам. Он отпрянул и вдруг сделался ярко-пунцовым. Он взял обе ее ладони в свои, чтобы удержать на расстоянии. Только бы она не дотронулась до него! Если он почувствует ее ласковое прикосновение, он поддастся искушению, потеряет голову, не справится, причинит вред… Разумеется, он достаточно силен, чтобы удержать ее на расстоянии. Но он встретился с ее синими, полными слез, глазами и пал под магической силой умоляющего женского взгляда. И она прижалась к его груди. Ее возбуждение расцвело с неистовой силой, она чувствовала каким-то мистическим чувством, что его силы на исходе, он на грани, уже не может сопротивляться, еще чуть-чуть и возбуждение с головой поглотит его. Он тяжело дышал с каким-то прихлипом. Она лизнула его, кусила. Она пьянела от его силы, от запаха мужского тела, которым наконец позволила себе наслаждаться, нежно прикасаясь к его крепкой, смуглой коже. Прильнув к нему, она не могла не заметить охватившую его страсть и отвечала на нее едва заметным, еще робким от стыдливости движением своего соблазнительного тела, над которым уже потеряла власть, его дыхание было стеснено нахлынувшим желанием.
— Маленькая моя, — хрипло прошептал он, закатывая глаза, — молю, уйди… Я всего лишь мужчина. Я не могу больше…Я не справляюсь…