Я молчал. Мне самому хотелось стать прославленным футболистом или велогонщиком, но я никуда не звонил по игрушечному телефону за шестьдесят копеек. Гораздо проще было пойти и записаться в секцию. Только я почему-то до сих пор никуда не записался…
— Знаешь, — словно прочитала она мои мысли. — Я уважаю только тех, кто говорит, что думает…
— Даже тогда, когда тебе не нравится, что они думают?
Люся помолчала.
— Даже тогда…
— Пожалуйста… Я думаю, как бы купить футбольный мяч за пять семьдесят…
— Мяч?
— У меня не хватает семидесяти копеек.
— Я отдам тебе все деньги, когда буду улетать…
— Спасибо, только, может, и так хватит.
— Знаешь, — сказала она. — А мне бы сейчас хотелось покачаться на качелях. У нас во дворе качели висят. Осенью на них здорово качаться. Особенно когда листья падают. Кажется, что ты тоже лист и тоже падаешь…
Я промолчал.
Если мне что нравится, так это прицепиться к машине на велосипеде и мчаться, чтобы ветер в ушах свистел.
— Или, — продолжала она, — я бы сейчас с удовольствием по лесу прошлась. Ты был когда-нибудь в Пушкинских Горах?
— Не был.
— А я была. Знаешь, какой там лес? Поляны, а на них огромные сосны растут. По вечерам у них в ветвях солнце задерживается. А пруд! Вода чистая-чистая, видно, как рыбы плавниками шевелят…
Тем временем мы порядком удалились от фонтанов и теперь шли по узенькой асфальтовой дорожке вдоль залива. По бокам росли сосны, но солнце почему-то не задерживалось у них в ветвях. В Пушкинских Горах, наверное, сосны далеко друг от друга стоят, а здесь ветками толкаются. Мимо проносились велосипедисты и проходили люди. Вдруг она остановилась и сошла с дорожки. Сняла туфли и пошла к воде. Она шла по песку, и маленькие следы тянулись за ней… Зря я, наверное, про мяч сказал…
— Давай искупаемся, — предложила она, глядя куда-то вверх, словно не мне, а облаку говорила.
— А ты когда-нибудь в Финском заливе купалась?
— Нет, а что, в нем нельзя купаться?
— Можно, только километр пройдешь, пока хотя бы по пояс будет.
— Ну вот и отлично, я же все равно плавать не умею… Ты идешь со мной или нет?
— Не хочется, — ответил я и сел на горячий песок. Солнце светило в глаза. Сделав из ладони козырек, я смотрел ей вслед.
Лопатки торчали у нее из спины как маленькие крылья…
— Эй! Подожди! — крикнул я и, сбросив штаны и рубашку, побежал догонять. Только сейчас я вспомнил, что на мне не плавки, а длинные черные трусы, которые я ношу каждый день.
Мы все шли и шли, как будто и не собирались возвращаться на берег.
— Я сейчас видела рыбку, она выскочила из-под камня и сразу пропала…
Вода поднялась до пояса. Большое сизое облако закрыло солнце, и стало прохладно.
— Может, вернемся? — предложил я.
— Смотри, — сказала она. — Видишь, впереди светит солнце? Видишь, блестят камни? Это не камни — это маленькие окаменевшие динозавры с зелеными спинами. Они видели пришельцев из космоса…
Когда вода дошла мне до груди, я поплыл. Она зашла в воду по шею, и ее волосы рассыпались по воде. Они лежали на поверхности и не тонули.
— Эй! — крикнула она, словно я был где-то очень далеко. — А тебе разве не хочется стать знаменитым?
— Мне нравится собирать приемники и ездить на велосипеде.
Она вытащила из воды руку и, подхватив волосы, отжала их, как мокрую тряпку.
— Смотри, чайки, — сказала она. — Куда они полетели?
— В Кронштадт или в Финляндию…
— В Кронштадт, — вздохнула она. — А это очень интересно — собирать приемники?
Я пожал плечами.
— Раньше я ходила в балетную студию, — сказала она. — Мне там нравилось. А потом пришел новый преподаватель, стал нас бить линейкой по ногам и кричать: «В струнку! В струнку!».
Она наткнулась ногой на камень и начала хромать.
— Меня укусила акула… — Лицо у нее посинело от холода, а мокрые волосы висели вдоль плеч, как веревки. Я слышал, как у нее постукивали зубы.
Мы вышли на берег. Песок был теплый, и снова светило солнце. Я лежал лицом к небу, а она лежала рядом, и ее волосы касались моей руки. Рядом валялась наша одежда. Ветер все время приподнимал рукав платья, и казалось, что это человек-невидимка машет оттуда рукой.
— Тебе все равно, уеду я или нет? — тихо спросила она и, приподнявшись на песке, посмотрела мне в глаза. Глаза у нее голубые, и смотрела она как-то чересчур напряженно.