И все же кадеты из деникинского окружения еще на что-то надеялись, еще строили планы. «Как только положение примет несколько более определенные очертания, — писал Астров 30 января генералу Романовскому, — мы начнем подготовлять общественное мнение к восприятию нового периода»80.
Но чем определеннее становилось положение, тем более безнадежным делалось оно для Деникина и его сподвижников. В январе-феврале 1920 г. была очищена от белогвардейцев южная часть Украины, стала советской Одесса.
Ощущая приближение краха, южные кадеты прибегли к тому же крайнему средству, что и их однопартийцы в Сибири, — они явились инициаторами создания Общества добровольных отрядов с целью вовлечения в армию интеллигенции. «Именно интеллигенция, — заявлял председатель этого общества П. Д. Долгоруков, — должна провозгласить лозунг — все на фронт! — и претворить его в жизнь»81. Некоторые члены партии «народной свободы» пытались действовать личным примером: добровольно вступил рядовым в армию, например харьковский кадет профессор В. X. Даватц82.
Между тем бои на Северном Кавказе становились все тяжелее для деникинцев. В конце марта был освобожден Новороссийск. Остатки белой армии в страшной панике, в обстановке, по словам Милюкова, не поддающейся описанию, эвакуировались морем в Крым. Теперь на этом небольшом полуострове сосредоточились все оставшиеся силы и все надежды белогвардейского лагеря.
Новороссийская катастрофа явилась для Деникина последней каплей. Он был вынужден ретироваться с политической арены. Другого выхода не было — это сознавали даже его стойкие приверженцы, в том числе и кадеты. Как свидетельствует Оболенский, они понимали, что «Деникин, имя которого совершенно скомпрометировано в народных массах», «далее не может возглавлять противобольшевистское движение», что «он должен уйти и заменить себя другим лицом»83.
2—4 апреля в Севастополе состоялось совещание высших командных чинов, которое должно было наметить кандидатуру нового главнокомандующего. Имя деникинского преемника давно уже муссировалось в белогвардейской среде. Это был барон Врангель, командовавший Кавказской армией. В результате конфликта с Деникиным, который зародился еще весной 1919 г. и обострился до крайности зимой 1920 г., Врангель оставил военную службу и уехал из России в Константинополь. Его кандидатуру выдвигали и поддерживали правящие круги Антанты, разочарованные военным и политическим банкротством Деникина. Врангель получил приглашение от английского командования прибыть в Севастополь и был доставлен туда на английском военном корабле. Приказом от 4 апреля Деникин передал власть Врангелю и навсегда покинул Россию84.
•Новый белый диктатор, девизом которого стала формула «левая политика правыми руками», предпочитал опираться не на обанкротившихся при Деникине кадетов, а на бывших царских чиновников во главе с Кривошеиным. Начальником Управления иностранных дел Врангель сделал П. Б. Струве, приехавшего в Крым в середине апреля.
Они сблизились еще зимой 1920 г. в Новороссийске, где жили в одном железнодорожном вагоне. Когда в марте после эвакуации из Новороссийска Струве оказался в Константинополе, он вновь встретил там Врангеля, который считал свою военную карьеру законченной. Коротая вдвоем вечера в турецких кофейнях, Струве и Врангель сошлись еще теснее85. Интересно, что об этом альянсе тогда же был извещен В. И. Ленин. 26–27 марта на адресованном, ему конверте он сделал пометку: «О Струве (и Врангеле)»86.
Несмотря на то что недавний соратник кадетов по Национальному центру, а в прошлом член кадетского ЦК Струве оказался у руля правления, партии «народной свободы» как активной политической силе не нашлось места возле трона нового властителя. По его поручению Струве, будучи в Париже, уведомил находившихся там кадетских лидеров, что появление членов их партии в Крыму не только «бесполезно», но и «вовсе нежелательно», ибо они окончательно «вышли в тираж»87. Астров отмечал в связи с этим, что приезд в Россию Милюкова, обсуждавшийся на заседании ЦК в Новороссийске, теперь был бы «в полном несоответствии с положением дел… Его просто ухлопали бы современные политики Крыма»88.
Лишь единицы из руководства кадетской партии (Новгородцев, Долгоруков, Челищев, Оболенский, Степанов, затем приехавший из Англии Карташев) остались в Крыму при Врангеле, но в качестве частных лиц, не занимая официальных постов в его правительстве89. Часть кадетских лидеров приняла это положение как должное, некоторые даже старались обосновать его логически и теоретически. «Россия представляет теперь из себя клокочущее море, — писал в те дни П. Д. Долгоруков, — русская государственность — утлое судно, потерпевшее аварию… И если нам и не суждено быть в командном составе этого судна, мы должны работать в кочегарном отделении, должны спуститься в трюм, выкачивать воду и заклепывать пробоины, чтобы не дать погибнуть судну»90.