В заведении существовала также начальница; в чем заключались ее обязанности, я не могу дать себе отчета даже и теперь; она приходила к нам только во время нашего ужина. До 1844 года была начальницей Крон, а в 1844 году поступила Голубцова. Мы, дети, решили между собой, что начальница нужна была только для того, чтобы был лишний человек, который имел бы право нас сечь. Кажется, мы недалеко были от истины.
Обязанность отделенной дамы состояла в доставлении детям материнского воспитания. С раннего утра она была уже при своих детях, осматривала одежду, заставляла прочесть утреннюю молитву и отправляла их к утреннему чаю. В классах дети находились на руках учителей, но дежурная дама присутствовала в одном из классных отделений (для нее во всех классных отделениях стояло особое кресло). Перед обедом все дамы приходили в залу и шли к обеду вместе со своими воспитанниками. Каждое отделение обедало за особым столом, на конце которого обедала отделенная дама. От обеда до вечерних классов дети оставались в зале на руках дежурных дам, но отделенные дамы брали к себе на это время по несколько человек, часто и все отделение. После классов, получив полдник, дети шли заниматься в квартиры своих дам; по окончании занятий шли вместе с дамами к ужину, после которого шли в спальню, где до спанья оставались при своих дамах.
Таким образом, большую часть дня дамы были при своих детях, а через два дня на третий дама, будучи дежурной, была при детях безотлучно.
Если бы дамы имели хотя какое-нибудь педагогическое образование, если бы они хотя задали себе вопрос, для чего и как следует воспитывать, то при почти безотлучном пребывании при детях они могли бы прекрасно исполнять свои воспитательские обязанности. К несчастью, они, не имея никакого понятия о воспитании, часто только портили детей, в чем им помогало остальное начальство заведения.
Все воспитание ограничивалось надзором за порядком и наложением взысканий за нарушение порядка.
Наказания, употреблявшиеся в отделениях, состояли в следующем: ставили на штраф во время рекреации; заставляли стоять во время обеда или ужина; лишали блюда за обедом или ужином; наказывали розгами; писали фамилию на черной доске; отделяли от товарищей; надевали на шею особый ошейник (наказание очень редкое).
Три последние взыскания мог налагать только директор корпуса. Ошейник делался из грубого солдатского сукна и надевался на голую шею ребенка. Хороши были педагоги, придумавшие такое позорное и антигигиеническое наказание!
Телесное наказание имели право налагать директор, инспектор классов, начальница и старшая дама в роте. Первые три лица исполняли это наказание при помощи сторожей, а дамы — при помощи нянек. Отделенная дама сама не имела права наказывать телесно, но так как не было примера, чтобы старшая дама отказала в просьбе отделенной дамы высечь мальчика, то это сводилось к тому, что каждая дама могла наказывать телесно, когда ей вздумается. Дамы считали розги ничтожным наказанием, и редкий день обходился без розог, причем секли одновременно нескольких детей за самые ничтожные проступки (так было по крайней мере в 3-й роте).
Для примера приведу следующий случай. Мальчик С. подарил своему товарищу Б. маленькое жестяное блюдечко, привезенное им из дома; последний подарил это блюдечко другому товарищу Ч. У Ч. однажды нашли подушку, вымазанную сажей; при разборе оказалось, что Ч. жарил на свечке ночника картофель, спрятанный им от ужина. Нашли и блюдечко. После разбора высекли Ч. за его вину, Б. и С. за то, что они осмелились дарить свои вещи; кстати высекли и брата С. за то, что у него нашли три или четыре пуговицы, которыми он играл. <…>
Если дама находила, что частое сечение мало приносит пользы, она обращалась с жалобой к директору Хатову, а этот добрейший старик, признававший единственным спасением детей розги, бывало, каждое утро, перед классами, молча манил к себе одним пальцем и с правой и левой стороны виновных по жалобам дам и, собрав к себе нередко целую шеренгу, отправлял остальных детей в классы, а свою шеренгу вел на расправу. <…>
Поощрительные меры в заведении были приняты следующие:
1. Двух лучших в отделении воспитанников назначали сержантами, обязанность которых состояла в наблюдении за порядком в отсутствие дамы, причем сержант давал отчет даме, кто без нее шалил, и таким образом делался судьей своих товарищей. О педагогичности такой постановки дела никому и в голову не приходило.
2. Одного следующего за сержантами лучшего воспитанника назначали ефрейтором, который должен был приносить перед классами книги своему отделению и отбирать их после класса.