– Дело не в деньгах! Если бы все было так просто, меня тут уже не было!!!
– Ладно-ладно, я понял и теперь готов слушать, в чем же дело. Только прекрати глазенками сверкать, а то вдруг решу разнообразить мальчиков кое-кем другим…
Злость на лице девушки ушла и сделав парочку глубоких вдохов принялась рассказывать.
Её повесть… Хм… Если убрать личные хотелки, женские эмоции и прочую лабуду, то получалось следующее:
Монастырь, а точнее его жители делились на две неравные группы. Внутренний круг и Внешний. 100 человек внутреннего круга, 50 мужчин и 50 женщин составляли нерушимую основу Монастыря. Их потомки и потомки их потомков, ну и так далее, ведут своё основание ещё с времен начала Великой Войны, когда погибло практически все население Альтерры. Чтобы не допускать кровосмешения и прочего, монастырю было разрешено допускать на свою территорию чужаков, которые будут обновлять заложенный Древними генофонд монастыря. Эта сотня, целью своей жизни провозглашала служение…
– Служение? Кому? – перебил я Алексу.
– Не служение, а служение. – Девушка, по-особому выделила последнее слово. – А кому… Не знаю, это вам лучше к любому из старших настоятелей обратиться, я уже в детстве решила, что тут не останусь, так что не особо слушала всю эту чепуху о долге и призвании.
– Хорошо. А я тут при чем? И опять же, что мешает тебе сейчас собрать вещи и уехать? В монастыре на данный момент точно больше ста человек.
«Я бы сказал их тут около трехсот-трехсот двадцати, если судить по записям приема».
– Я не могу уехать, – горько улыбнулась девушка. – Всем членам внутреннего круга с рожденья ставят метку. – с этими словами Алекса закатала левый рукав и поднесла фонарь поближе, чтобы я смог рассмотреть татушку на предплечье.
Три спирали формирующие равносторонний треугольник.
– Хм… Где-то я уже подобное видел… – пробормотал я, аккуратно касаясь прохладной кожи девушки.
– Это триксель, достаточно популярный знак, – ответила Алекса. – Его часто просят нанести в знак того, что человек решил следовать своему пути и посвящает всего себя важному делу. Каждый круг символизирует в себе единство духа, души и тела, хотя некоторые наставники говорят, что это символ прошлого, настоящего и будущего.
Последнюю фразу девушка произнесла, чуть равнодушно пожав плечами и добавила:
– Но мой отличается от других тем…
– Что в него добавлен резонит. Хммм…
Я прекрасно ощущал чужеродные нити этого минерала, плотной паутиной оплетающего все внутренние органы девушки. Мдаааа.
– Как только кто-то из Внутреннего круга покидает монастырь больше чем на двадцать тысяч шагов, ему становится дискомфортно. Тошнота, головокружение, полный набор. На двадцати двух – болит и ломит тело. Дистанцию в двадцать пять тысяч шагов не преодолевал никто.
Я мысленно прикинул расстояние. Если провести прямую линию от монастыря до Родиса, получится где-то как раз двадцать километров.
– Хммм…
– Именно! Я даже не могу нормально посетить город, как меня начинает мутить! Я НЕ ХОЧУ ЖИТЬ В КЛЕТКЕ!!!
– Тихо ты, дура. – хмуро перебиваю девушку. – Вряд ли, кто-то из твоих обрадуется твоим воплям о свободе.
– Так вы поможете? – и столько надежды в голосе. Чёрт. Ненавижу подобные взгляды.
– Как именно я могу помочь? – при виде того, как расцветает улыбка девушки, я поспешил хоть немного охладить пыл этой вольной птицы, почуявшей слабину.
– Все просто. Служение монастырю ничем не отличается от служения господину. На кону жизнь, в любом случае. Если вы возьмете в личные служанки я смогу сопровождать вас в любом путешествии, я смогу увидеть мир!!! Никт…
Я не горжусь своим последующим поступком. Совсем нет. По-хорошему, мне стоило бы оттолкнуть эту сумасшедшую и придумать как ей помочь в более спокойной обстановке, но я не смог. Не смог отказать безуминке в глазах Алексы и когда дрожащая от переполняющих эмоций девушка потянулась ко мне, я поцеловал её.
Эмилия.
Дверь за Никтом скрипнула, и девушка открыла глаза. Зевнула, потянулась и вскочила на ноги. Надо приниматься за дело. Хорошая служанка ведь должна создавать уют и следить за порядком. Вот и сейчас, быстро переодевшись, Мия скользнула в ванную прибраться. Нет, нельзя сказать, что Никт был каким-то грязнулей, но как и любой мужчина он вечно клал не туда мокрое полотенце или оставлял лужу воды на полу.