Чувствую, как удовлетворенная и непрошенная улыбка растягивает губы. Белла бледнеет ещё сильнее, что определенно добавляет свою капельку радости в наше общее состояние. Не обращаем внимание на её жалкое бормотание, а также странный поклон с воздетыми над головой руками.
Нам плевать, что она скажет. Месть свершится. А после мы пойдем и убьем вторую мразь. И тогда убьем…
Пока что отбрасываю эту притягательную мысль. Потом. Сейчас же, есть более важные, а главное приятные дела, и мы тянем руку, предвкушая последующую «игру» с организмом будущей покойницы и чувствуем, как нас что-то, а точнее кто-то, обхватывает со спины. Хочется вырваться, оттолкнуть, а ещё лучше убить посмевшего нам помешать, но…
Настя. Мой рыжий лучик солнышка плачет. Нет. Рыдает и по ощущениям её тела, что-то шепчет. Слух медленно возвращается и до меня долетает её тихое бормотание.
– Так темно… И больно… Не уходи Серёж, не уходи, не уходи…
И я вспоминаю. Перед глазами возникает картинка реабилитационной палаты и молодого доктора, что сидит возле койки, держа за руку и молча слушая переживающую во сне очередной кошмар девушку. Да. Восстановление Рыжей после реанимации было тяжелым, ведь приходилось много заниматься с ней, чтобы она получила возможность нормально ходить. А это всегда больно. Рост чего-либо редко сопровождается приятными ощущениями, скорее наоборот, кровь, боль, слезы – вечные спутники прогресса. Да и сама ситуация, сопутствующая её травме… Рыжую часто мучали кошмары, даже после выздоровления и даже несмотря на все выписанные транквилизаторы с нейролептиками. Разве что после них она просто плакала во сне.
Поэтому сейчас, я просто стоял и слушал, чувствуя, как нехотя ледяные когти разжимаются, выпуская мой разум из обжигающей хватки. Ведь я не хотел слышать снова этот плач. Только не тогда, когда я был его причиной. Аккуратно повернувшись, я бережно обнял такую хрупкую и драгоценную частичку самого себя.
«Что произошло? Я ведь был готов тут всех поубивать? Не понимаю… Но это и не важно».
Поглаживая рыжие локоны, я кинул взгляд на сжавшуюся в уголке Беллу.
– Вылечи её.
– Я не могу, – пробормотала она и тут же помотала головой, – точнее, я просто не знаю как.
– Но ты сделала это с ней.
Я не спрашивал – утверждал.
– Нет! – энергичное мотание головой. – Это сделал Рэд, но он не знал, кто она.
– Рэд? – я скосил глаза в сторону шевелящегося здоровяка. Ощущение странности, которую я в нем ощутил, снова посетило меня, но я не хотел выпускать рыжую из объятий, да и она медленно успокаивалась и снова начала терять сознание. Что заставило её прийти в себя? Я ведь помню этот неживой взгляд механической куклы, с которым она вошла сюда. Что изменилось? Вопросы, вопросы, вопросы…
– Боюсь, он тоже не сможет помочь. Его такому попросту не учили… – тихо шепчет Белла. – Прости. Мне искренне жаль, что так получилось.
Молчу. Что тут скажешь? Желание убивать хоть и пропало, но я продолжал чувствовать где-то на краю сознания холодок острых когтей, что словно терпеливый хищник выжидает удобного случая. И многоголосый шепот, сплетающийся в ровный гул…
– Дмитрий Романович? Все утро не мог до вас дозвониться.
Мне надо переключится. Да и повод есть, ведь лучшая защита – это нападение, а мне бы очень не хотелось объяснять произошедшее своему начальству, что поймало бледняк от увиденного.
– Кхм. Думаю, тут стоит начать мне. Просто я не все тебе рассказал, а Кон… хм… Дмитрий Романович с Беллой дополнят… – подал голос Фунтик, и я поощрительно кивнул ему. Восстанавливая митральный клапан сердца Насти.
Десять минут спустя, и я заново посмотрел на главврача нашей больницы. Надо же, смотрящий города. Можно было, конечно, возмутиться, толкнуть речь об недопустимости такого, но… Наша больница – лучшая в области. Что по специалистам, что по оснащению. Конечно, мелкие недочеты присутствуют, но это косметика, тогда как другие – требуют к себе чуть ли не капитального ремонта. Я молчу уже о молодых и талантливых специалистах. Взять хотя бы Вику. Жизнь молодой красивой девушки диктует свои условия быта, и работа какой-нибуть маникюрщицей или фитнес тренером принесла бы ей намного больше денег чем работа в хирургии, если бы не различные «бонусы» от начальства. Увы, работа доктора в нынешних условиях – удел скорее идеалистов, чем меркантильных работников. Знал я одного сосудистого хирурга, что словно Бетмен, днем проводит операции, а ночью – водит такси. И ради чего? Чтобы обеспечить достойный уровень жизни для своей семьи. А ведь основной доход у него – именно такси, но на вопрос, почему он так себя загоняет, разрываясь между двумя работами, смущается и начинает бормотать о том, что кто если не он?