– А я то думала, что не помешало бы провести экскурсию дорогим гостям по особняку, но вижу перед собой, что как минимум один укромный уголок в виде сада, вы уже нашли… – Количества яда в голосе Насти, хватило бы на открытие фарм. завода по производству Випросала[45]…
Чёрт. Действительно, я немного увлекся разговором, и мы с Беллой отошли в сторону примыкающего к особняку сада.
Главное, не начать оправдываться. Если мужик начинает оправдываться перед женщиной, он автоматически становится неправ и виноват во всех бедах.
– Не стоило так о нас беспокоится, Рыжик. Я ещё парочку мест знаю. Если пройти по этой дорожке чуть дальше, то она выведет к закрытой беседке, где ты любила читать книжки. А ещё, там недалеко, есть малый пруд, где живет пара лебедей. Один из них в детстве тебя ущипнул тебя за… хм… ляжку, и ты всю неделю потом приходила к ним с кулинарной книжкой, читая вслух интересные рецепты с лебедятины.
Удивил. И немного смутил. Уффф… Значит я ещё поживу.
– Не называй меня Рыжиком! Я ведь вижу тебя второй раз в жизни. Ты этот, как его, сталкер? Маньяк, что следит за красивыми девушками? – произнесла рыжая, проводя взглядом ушедшую Беллу.
– Охххх, ты мне вряд ли поверишь…
– А ты рискни почкой.
Я улыбнулся. Забавно, но эту фразу она однажды подцепила от меня. Другими словами, есть все шансы, что её амнезия обратима…
Здание МВД. Один из кабинетов высокого начальства.
– … таким образом операция завершилась потерей практически всего личного состава подразделения и многочисленными жертвами среди гражданских. Поставленная задача – выполнена.
Закончивший доклад – замолчал. В потухших глазах командира спецназа можно было разглядеть глухую тоску и сожаление о павших товарищах, что, впрочем, никак не отображалось на интонациях его голоса.
Один из начальников, собравшихся в этом кабинете, повернул голову в сторону и спросил:
– Сколько гражданских погибло?
– Больше сотни точно. Цифра ещё уточняется.
– Это как-то повлияет на… сам знаешь что.
– Нет, аналитики говорят… – на этих словах, лицо докладчика на мгновение исказила гримаса ненависти, – что все в пределах допустимого.
– Ты, Алексей, не морщись так. Понимаю, как это выглядит со стороны, но никто в случившемся не виноват…
– Товарищ генерал, разрешите идти? Если ко мне нет вопросов…
– Сядь! Ишь что удумал… Морду свою кривит, бойцов ему жалко! Мне, блядь, тоже их жалко! И противно сейчас смотреть на их командира, что ведет себя как истеричная баба. Возьми себя в руки боец и прижми нижнюю точку ко стулу. Заодно послушаешь, что умные люди скажут, может и думалка на верхний этаж переключится…
– Михалыч, может чуть позже? – подал голос третий мужчина, молчавший все это время.
– Нет, нормально все. Садись, подполковник. И не делай такое лицо – бумаги будут уже к вечеру, так что с повышением.
– За что? – Анатолий Шевцов только и смог, что выдавить из себя эту фразу.
– За успешно выполненную задачу. Эх, чёрт. Ладно, тебе все равно бумаги подписывать, так что обойдемся менее формально…
– Я не думаю, что это хорошая идея, – снова подал голос третий.
– Юра, у тебя работа такая, чтобы думать в плохом ключе, а парень сейчас выйдет за дверь и пустит пулю себе в висок. Короче. Шевцов, когда я говорю, что потеря хороших парней и кучи гражданских в паре с выполненной задачей это хорошо, значит на то есть причины. Потому что за более чем тридцать лет, вы первые, кто смог захватить живым одного из этих… террористов. Так что все твои мыслишки о хреновой работе разведки, что не предоставила вам нужные данные, засунь куда подальше. Понял?
Шевцов лишь поморщился. Заслуга его бойцов в захвате противника была минимальна. Вели огонь они боевыми, лишь один из них, наудачу попал из дробовика 12-мм резиновой пулей в голову одному врага и она не была остановлена в воздухе. Правда, когда бойцы шестой группы принялись вязать, казалось, потерявшего сознание террориста, тот пришел в себя и попросту взорвался, хотя видимой взрывчатки на нем не было. Просто раз – и на месте этого смертника вспухает грязновато-красный шар плотного воздуха и бьет по ушам взрывной волной и ошметками тел его бойцов…
Что до второго… Так в этом его людей заслуг и не было. Уже практически в конце боя, им на одну из позиций свалилось тело оглушенного противника. Кто им помог – непонятно. Вообще, многое в этой операции было непонятно. Оружие, которым пользовались нападающие, тела павших, что буквально в считанные секунды рассыпались прахом, вся эта секретность и готовность начальства смириться с сопутствующими жертвами… Он многое повидал на своем веку, но такое – впервые. И тем сильнее жгла душу обида. Их могли бы предупредить. Хоть что-то подсказать или намекнуть…