Тело девушки вздрогнуло и она тихо застонала заметавшись.
Ну вот и агония. Потом наступит остановка сердца и все. Финиш. Можно будет поискать веревку и повесится рядом. Или вскрыть себе вены, что проще.
Лишь что-то глубоко засевшее внутри, не давало сделать мне это сейчас, не дожидаясь развязки. Все же что-то есть в обучении докторов, что заставляет противиться смерти и постоянно бросать ей вызов. К сожалению, со временем мы начинаем воспринимать её не как противника, а как соперницу, а еще дальше – как подругу. Поэтому когда слышите о том, как очередной доктор совершает самоубийство, знайте – он просто сдался и ушел на встречу к своей давней подруге.
Наверное то, что я еще молодой доктор и привык бороться со смертью повлияло на то, что я не сдался до конца.
Пошатываясь, я побрел на кухню. Мне нужен весь физ. раствор и глюкоза. Система для инфузий тоже была, штатив при наличии скотча легко сделать на месте. Искать спирт, как и ватку для дезинфекции места укола не брал. Зачем? Смысла ведь нет.
Вернувшись, я проверил пульс. Слабый, прерывистый, как и дыхание. Девушка, имя которой я так и не узнал, едва дрожала, а значит у меня есть пара минут максимум. Сделать инфузию, вызвать скорую, открыть входную дверь и успеть убить себя.
Руки кстати не дрожали, смирившись с неизбежным, сознание работало как сверхточный хронометр выверяя все движения.
Наверное так можно было описать состояние нирваны или сатори, что упоминается в восточной философии.
Ну вот. Ползунок регулятора сдвинут максимально вверх и живительная влага будет поступать в сосуды этой девушки, продлевая ей жизнь. У меня всего одна бутылка с физ. раствором и еще одна с раствором 5 % глюкозы. Литр жидкости которого хватит минуты на четыре. Если поиграться с регидроном и раствором Рингера можно сварганить еще литр-полтора, что все равно ничем ей не поможет.
Сознание равнодушно отметило, что теперь от меня практически ничего не зависит, но педантично уточнило, что смартфон у меня с вчерашнего вечера не работает.
Идти звать соседей я не успел. Безымянная снова мелко задрожала и затихла выдохнув. Пульс пропал.
Чисто механически я начал СЛР. Механически, потому что слезы текли из моих глаз. Говорят доктора не плачут. Чушь это – плачут. Просто стесняются это делать, да и повод очень редко находится.
У меня же было как первое, так и второе.
Тридцать нажатий и выдох через рот. Повторить.
На третьем цикле молодой организм сердце все же запустил. Я его понимаю, жить ведь всем хочется.
Убедившись, что девушка стабильно-тяжелая, я поднялся на ноги, мазнув взглядом по ране.
Потом что-то щелкнуло в голове и я резко рухнул обратно на пол осматривать поврежденное место.
Это невозможно, невероятно и немыслимо. Впрочем, как и то, что китайским шокером можно оставить ожог четвертой степени.
Но черт возьми, рана затягивалась и ее края блестели розовой кожицей!
Мысли роились в голове ульем неправильных пчёл, пока одна из самых сообразительных не ужалила тупой мозг – Глюкоза! Ей нужна энергия для восстановления! С этой мыслью мозг согласился, отметив, что ввалившиеся щеки и застывшее лицо может быть так же следствием истощения жировой ткани, а не только отступившей на время смерти.
Ломанувшись на кухню, попутно отбив себе плечо об косяк двери, я начал переворачивать с ног на голову все, выгребая запасы сахара, меда и даже варенья. Если я прав, значит…
Что это значит я не успел додумать, так как уже размешивал сахар в чашке возле девушки. Идеальным вариантом конечно была бы инфузия 20 % глюкозы, но увы…
Приподняв голову девушки, расплескивая воду, я истово молился всем высшим силам мирозданья, лишь бы моя безумная мысль оказалась правдой.
Подавившись, она все же сделала глоток, потом второй, третий…
Сменив бутылёк с глюкозой на раствор Рингера, я продолжил отпаивать девушку сладкой водой.
Даже если мне показалось, даже если я выдал желаемое за действительное и тем самым убиваю её тратя время вместо того чтобы просто вызвать скорую, я продолжал это делать. Потому что ощущал правильность своих действий.
Спустя пятнадцать минут, что в субъективном ощущении растянулись на невероятно долгие часы, ресницы девушки затрепетали и застонав она открыла глаза.
А меня поймал откат. Привалившись спиной к дивану я одновременно рыдал и смеялся содрогаясь всем телом и размазывая сопли по лицу.
Колоссальное облегчение накрыло меня с головой, оставляя лишь пустоту в голове и тяжесть в мышцах.
Вокруг были разбросаны крупинки сахара, пол был мокрым от разлитой жидкости с помертвевшей кожей, которую я вымывал из раны, набрав остатки физ. раствора через шприц.