Помню это как вчера: я сижу в своей комнате после полуночи, на улице декабрь моего девятого класса, у меня льются слезы, а на столе лежит изрезанный ножом учебник русского. Тогда я еще не знал, что смогу привыкнуть к этому состоянию и что боль для меня станет скорее развлечением, нежели бременем, пускай и только физическая. Так вот, на следующий день после своего срыва я проснулся злой и без сил. А когда до меня вновь докопались, то в ответ последовал очень сильный удар по лицу. Я хотел было наброситься на него, чтобы продолжить свою месть, но меня вовремя остановили. Кстати, ударил я тогда именно Анастаса, это был первый и последний раз, когда он пристал ко мне настолько в открытую. Но это было только началом.
После этого инцидента мы несколько дней не общались, да и не сказать, что у меня было желание. Теперь в моей голове четко засела мысль, что люди меня ненавидят, впрочем, это было взаимно. Несмотря на все произошедшее я все еще сидел с Анастасом за одной партой и те или иные беседы в любом случае происходили. Как я позже узнал уже от Артема, с которым я тоже иногда общался, но в намного меньшей мере, мой бывший друг стал распускать обо мне разные слухи, дабы еще ниже загнать мою репутацию, которая и так де-факто отсутствовала. Решив, что так больше не может продолжаться, я назначил Анастасу встречу, которая должна была, во-первых, облегчить мою жизнь и избавить от новых слухов, и, во-вторых, прекратить эту бессмысленную вражду.
Мы встретились поздно вечером недалеко от школы и диалог с самого начала не задался.
— Че надо, задрот? — сразу же прилетело в мою сторону. Я усмехнулся и посмотрел на Анастаса. К моему собственному удивлению, я не чувствовал ни страха, ни волнения, вообще ничего. Тусклый свет только что включившегося фонаря осветил нас и чуть поодаль я увидел еще несколько ребят моего возраста, меня это, правда, позабавило, а не напугало. Я поднял голову и посмотрел на небосвод, на котором красовались созвездия, которые я так любил изучать раньше.
— Дружков своих притащил? Совсем больной что ли? Да если кто-то узнает, что ради такого как я ты позвал людей, тебя высмеют. Нет, серьезно? То есть в этом весь ты, да? Так умело все это время притворялся моим другом и ради чего? Чтобы в момент, когда мне будет тяжелей всего, предать меня? Ты настолько никчемен и низок? — я больше не мог молчать. Всего меня заполонила ненависть, и пускай я понимал, что она вызвана не Анастасом, но именно он повинен в том, что все это вышло наружу. А чего он, собственно, ждал? Я копил в себе эмоции множество лет, конечно, они в один момент выйдут. Раз уж он предал меня тогда, когда я нуждался в нем больше всего, то пусть теперь отвечает за свои поступки.
— Я?! Да я… я.. — он не мог найти слов, чтобы ответить. Удивление, страх и ненависть — все это читалось в его глазах.
— ТЫ! ТЫ МОЯ САМАЯ УЖАСНАЯ ОШИБКА! Я ТЕБЯ ПРЕЗИРАЮ! ЛУЧШЕ БЫ ТЫ НЕ РОЖДАЛСЯ! — уже не выдержал я и перешел на крик. Моя кровь кипела, глаза налились злобой, какую прежде не видел мой, теперь уже, враг.
Закончилось все, как можно было догадаться, дракой. Не скажу, что я выиграл, но и не проиграл. Думаю, можно назвать это ничьей. Правда проблемы это тогда не решило, и мне пришлось терпеть его вплоть до окончания школы. Мы поступили в один университет, даже на одно направление, в одну группу, однако он поубавил свои амбиции по уничтожению меня, как человека, и моя студенческая жизнь была далеко не так плоха, как школьная.
Выйдя наконец из воспоминаний, я нашел взглядом своего старого «друга». Он стоял и курил у спуска в метро. Мне повезло, что он меня еще не заметил, и потому я смог окинуть его взглядом и спокойно оценить обстановку.
Он был спокоен и безэмоционален, сильно же он изменился, раньше всегда светился от радости, да и стиль у него сильно поменялся после выпуска. Теперь он выглядел более мужественно что ли: короткие волосы теперь не скрывали небольшие шрамы на лбу, у линии волос, а очки и мешки под глазами придавали ему более взрослый вид, а довершением этого образа была не очень густая и длинная, но все-таки борода.
Сделав несколько вдохов-выдохов, я подошел к нему с максимально дружелюбным лицом, которое только могли изобразить мои лицевые нервы в тот момент.