И, хотя он не мог признаться в этом даже себе, был еще один вопрос: действительно ли он хочет забрать Теда и уйти, не выслушав ее? Нет, он так не думал.
Были и другие вопросы.
Кто рубит сук, на котором сидит? Кто режет гусыню, несущую золотые яйца? Зачем любовник Донны написал это письмо?
Потому что гусыня больше не несет яиц. Очевидно, Донна бросила этого парня.
Он попытался найти какую-нибудь другую причину и не смог. Это было обыкновенной местью, жестом отчаяния. Поступок нелогичный, зато принесший этому парню моральное удовлетворение. Донна порвала с ним, и он решил нанести удар в спину, отправив ее мужу анонимку.
И последний вопрос: а имеет ли это какое-то значение?
Он достал из кармана пиджака письмо и вновь перечитал его, хотя знал наизусть каждое слово. Потом он еще раз посмотрел в небо, так и не зная, что же теперь делать.
- Что это значит? - спросил Джо Камбер.
Он отчетливо выговаривал каждое слово, отчего они становились как бы связанными между собой. Он стоял в дверном проеме, глядя на жену. Шарити сидела в его кресле. Она и Брет уже поели. Джо приехал домой, поставил грузовичок в гараж и на верстаке увидел то, о чем и спрашивал сейчас жену.
- Это золотая цепочка, - ответила она. Шарити отослала Брета в гости к его приятелю Давиду Бергерону на весь вечер. Она не хотела, чтобы сын был дома, если все пойдет не так, как надо. - Брет сказал, что ты хотел как раз такую.
Джо пересек комнату. Это был высокий, длинноносый, психически уравновешенный мужчина с уверенными, спокойными движениями. С возрастом он начал лысеть, а на висках уже появилась первая седина. Почти постоянно он дышал перегаром, а голубые водянистые глаза смотрели пытливо и недружелюбно. Он был человеком, не любящим сюрпризов.
- Не забывай, с кем говоришь, Шарити, - сказал он.
- Садись за стол. Твой ужин почти остыл.
Он в сердцах стукнул кулаком по столу:
- Долго ты будешь морочить мне голову?
- Не кричи на меня, Джо Камбер. Начинай есть, а я пока расскажу тебе все.
Он уселся за стол, и она придвинула к нему тарелку, на которой лежала сочная отбивная.
- С каких это пор мы питаемся, как Рокфеллеры? - спросил он. Надеюсь, кроме цепочки ты сумеешь объяснить и это.
Он начал медленно есть, не сводя с нее глаз. Она знала, что он сейчас не будет ее бить. И в этом был ее шанс. Если он собирался побить ее сегодня, то это уже случилось бы. Потому Шарити спокойно села напротив мужа и сообщила:
- Я выиграла в лотерею.
Его челюсти на мгновение замерли, потом вновь методично задвигались. Он наколол кусок мяса и отправил его в рот.
- Конечно, - сказал он, - и теперь вторую отбивную, очевидно, ест Кадж.
Он указал вилкой на собаку, лежащую под лавкой. Брет не взял Каджа с собой к приятелю, потому что тот не любил, когда дети играли в шумные игры.
Шарити сунула руку в карман фартука и извлекла оттуда свидетельство о полученном выигрыше. Она протянула бумагу Джо.
Камбер двумя пальцами взял сложенный вдвое лист, развернул и принялся изучать. Его глаза сфокусировались на написанном.
- Пять... - начал он, и затем его рот закрылся.
Шарити, ни слова не говоря, смотрела на него. Он не обошел вокруг стола и не поцеловал ее. Мужчина его склада не мог поступить так, она прекрасно понимала это.
Наконец он поднял на нее глаза:
- Значит, ты выиграла пять тысяч долларов?
- Да, минус налоги.
- И давно ты играешь в лотерею?
- Я каждую неделю покупаю пятидесятицентовый билет... и ты не должен за это сердиться на меня, Джо, потому что ты гораздо больше тратишь на пиво.
- Закрой рот, Шарити, - сказал он, не мигая и не сводя с нее взгляда водянистых глаз. - Закрой рот, или я заставлю тебя закрыть его. - И он вновь начал жевать. Шарити немного расслабилась: кажется, он-таки не станет бить ее. Во всяком случае, не сейчас. - Эти деньги... Когда мы сможем получить их?
- Через две недели или немного больше. Поэтому я и сняла деньги с нашего счета, чтобы сделать тебе подарок. Это очень хорошая цепь. Так сказал мне продавец.
- Что ж, спасибо, - и он вновь углубился в еду.
- Я сделала тебе подарок, - сказала она. - Сделай и ты мне подарок, Джо. Ладно?
Он поднял на нее глаза. Он не сказал ни слова. Его глаза не выразили никаких эмоций. Он жевал, а на его макушку так и была одета шляпа, которую он не снял, придя домой.
Она медленно, боясь сказать лишнее слово, пояснила:
- Я хочу на неделю уехать. С Бретом. Повидаться с Холли и Джимом в Коннектикуте.
- Нет, - отрезал он, не переставая есть.
- Мы могли бы поехать на автобусе. Это стоило бы не слишком дорого. Это обошлось бы нам в пять раз дешевле, чем стоит твоя цепь. Я звонила на станцию и спрашивала, сколько стоят билеты.
- Нет. Брет мне нужен здесь, чтобы помогать в работе.
Она стиснула под столом сложенные на коленях руки; лицо ее осталось спокойным.
- Когда в школе идут занятия, ты ведь обходишься без него.
- Я сказал - нет, Шарити, - отрезал он, видя, как ей хочется, чтобы он ответил удовлетворительно, и радуясь, что может отказать ей, разбить ее надежды, причинить боль.
Она встала и подошла к плите. Из окна на нее смотрела вечерняя звезда. Шарити было нужно время, чтобы взять себя в руки. Она включила воду и начала мыть посуду, думая при этом, что вода в их доме очень тяжелая, как и характер Джо.
Сбитый с толку тем, что она не настаивает, что она смирилась, Джо Камбер счел нужным пояснить:
- Мальчик должен учиться какому-нибудь ремеслу, а не шататься каждый вечер по друзьям.
Она выключила воду:
- Сегодня я сама отослала его.
- Ты? Почему?
- Потому что предвидела, что произойдет подобный разговор, - сказала она, поворачиваясь к мужу спиной. - Я уже пообещала ему, что ты согласишься, потому что теперь у нас есть деньги, а у тебя - вещь, которую ты хотел.
- Что ж, сама виновата, - сказал Джо. - Теперь будешь думать, прежде чем что-то обещать парню, - он довольно улыбнулся и откусил кусок хлеба.
- Ты мог бы поехать с нами, если бы захотел.
- Ха-ха. Вот брошу работу - и поеду! И потом, что я там забыл? Почему я должен хотеть увидеть эту парочку? Из того, что я успел заметить и что понял из твоих рассказов, ясно, что они первостатейные болваны. А ты, по-видимому, хочешь поехать туда, потому что ничем от них не отличаешься, - он начал заводиться. Обычно в такие моменты она пугалась и замолкала. Так происходило почти всегда. Но не в этот день. - И я не хочу, чтобы мой парень стал таким же болваном, как они с тобой вместе. Я думаю, ты и так настраиваешь его против меня. Или я не прав?
- Почему ты никогда не назовешь его по имени?
- Закрой пасть, Шарити, - он тяжелым взглядом смотрел на нее. На его лице играли желваки. - И закончим на этом.
- Нет, - сказала она, - не закончим.
Он отшвырнул вилку, удивленный услышанным:
- Что? Что ты сказала?
Она приблизилась к мужу, впервые за их супружество не желая сдерживаться. Нет, она не позволит ему так относиться к ней и Брету. Но она еще боялась повышать голос.
- Да, ты никогда не любил мою сестру и ее мужа. Это твое право. Но посмотри на себя, на свои грязные руки, которые ты никогда не моешь перед едой, на свою шляпу, которую не снимаешь, садясь за стол. Ты просто боишься отпускать Брета, чтобы он не увидел, как живут другие люди. Именно поэтому я и хочу повезти его. Пусть не думает, что все живут так, как ты и твои друзья-пьяницы. И на охоту в этом году я его с тобой не отпущу.
Она умолкла, ловя на себе его изумленный взгляд. Хлеб в одной руке, ложка в другой. Нет, она должна договорить до конца.