Вот уже пальцы сгибаются с трудом, ноги будто обледенелые колоды. Чей-то крик, чья-то боль — клинок врага сразил «волчью голову». Я стиснул зубы и сжал камень Огня. Оторо. Асса. Цели — я и Тайсама. Уруз. Немного обогреть, воспротивиться всепроникающему холоду. Тайсама благодарно кивнула на бегу, быстро достала какую-то склянку и глотнула из нее.
Немного потеплело — ровно настолько, чтобы мы могли свободно двигаться. И когда на нашем пути встали телохранители магов, сильно помешать нам они не смогли. Склянка с дымом, пара отвлекающих ударов, — и быстрее к магам, пока завеса держится. Главная цель — иллюзионист, остальные потом.
Я ощутил испуг этого человека с юга, короткий ужас, когда девушка с головой волка возникла перед ним из черного тумана. Удар — и он мертв. А мы с Тайсамой остались вдвоем против четверых Ледяных магов… Я ощутил запоздалый страх, как часто уже бывало: сначала сделаешь нечто рискованное, а потом, когда уже близок к цели, когда остается лишь уйти, понимаешь, что недооценил противника. Дым, видимо, уже рассеялся: воины накинулись на нас, яростно мстя за смерть важного волшебника. Ледяные маги отвлеклись от наших солдат, решив уделить злобной парочке как можно больше внимания.
Позади прозвучал крик торжества, что-то вспыхнуло с такой силой, что волны тепла донеслись и до нас. Искра начал свое дело. Клещи сомкнулись. Два Ледяных снова переключились на наемников, вступив в борьбу с Алваром, но десяток воинов севера и остальные маги оказались слишком сильны для нас. Похоже, близость бога делала их волшебство еще холоднее!
Снова раздался крик. Но чужой, требовательный. Почувствовав неладное, я рванулся в мир духов, но только для того, чтобы «увидеть» живописное зрелище, как ледяная, сверкающая сеть опутывает меня, обжигая холодным огнем, превращая кровь в лед. Тут же кто-то из воинов ударил меня мечом по голове, почему-то плашмя. Чья-то рука сорвала с шеи ожерелье из камней Магов и кинула на землю. Рядом что-то кричала, пытаясь вырваться, Тайсама.
Потом я потерял сознание — впервые за всю свою жизнь не от магического истощения, но меня это почему-то не обрадовало. А перед этим одна мысль пульсировала в голове: «Северяне отступают… Почти вся «Серая стая» жива!»
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Из любой ситуации можно извлечь выгоду.
Даже из своей смерти, но это крайность.
Куда нас везли, сколько времени я провалялся в забвении — не знаю. Наверное, долго: руки и ноги онемели, спина болела… Много веревок скрутили так, будто не человек перед ними был, а медведь. Или еще что пострашнее — вроде тварей из западных лесов.
Я пошевелил руками. Они с трудом, но слушались, что вселяло некоторую надежду. Но веревки были чересчур тугие, еще немного — и можно попрощаться с конечностями. Вздохнув, я попытался «осмотреться» и выяснить обстановку. Без рук, конечно, деталей особенно не различить, но понять главное, получить общее представление было можно. Небольшое помещение, не слишком ровный куб. Стены кривые, абсолютно голые, только непонятные кучи на полу. Наверное, что-то вроде тюфяков. Или тела чьи-то: эмоций я не чувствовал, но это могло означать простой сон.
Я скользнул в мир духов. Это получилось легко, с каждым разом все проще было преодолевать зыбкую границу между материальным и нематериальным мирами. Кажется, вздох облегчения вырвался у меня слишком уж громкий: душа Тайсамы, ее невозможно было спутать ни с чем, была рядом. Одним из «тюфяков». Девушка была жива, но большего я понять не мог.
Веревки сильно мешали и, будь я огненным кхае, давно были бы сожжены. Однако талантов Искры у меня не было,
а мои камушки были отобраны и небрежно брошены в грязь. Зато остался при мне Черный камень Хадкитора, который я когда-то убрал в потайной карман. С тех пор как магия духов перестала для меня быть сложной, он был уже не слишком важен. Мое колечко, что помогало быстро залечивать раны, тоже было при мне: может, харакорцы и хорошие воины, но вот пленных они обыскали небрежно.
— Тай! — негромко позвал я. — Тайсама! Проснись!
Одна из куч на полу зашевелилась, постепенно приобретая форму девушки. Неспешно зарождались эмоции — сначала удивление вперемешку с раздражением, потом страх — мгновение, не больше, решимость. Еще не придя в себя, воительница попыталась освободиться от пут, но почти сразу же оставила это занятие и обратила внимание на меня: