— Не стоит, — промолвила Каена. — Ведь это моя игрушка?
Роларэн не кивнул, но и отрицать не стал. Шэрра понимала — да, он и не скажет своей королеве "нет", не имеет права и не пожелает этого делать. Разве это, впрочем, имело какое-то значение? Она — смертница, но смертная ли?
— Увести, — выдохнула королева. — В камеры.
От толпы отделились двое. Иллюзия Рэна схлынула, только оставила какой-то водоворот волшебства напоследок.
Шэрре хотелось сбежать, но она знала, что нельзя. Знала, что её удел — смерть. Она обещала ему отдать оба долга, а для этого сначала надо рассчитаться с первым и только тогда думать о втором. По крайней мере, в этом себя убедила Шэрра, предчувствуя ещё более мрачные подземелья и холод Туманов.
…Королева дождалась, пока захлопнется за пленницей дверь. Она повернулась к Роларэну и посмотрела на него с такой надеждой, что на мгновение ему показалось, словно всё вернулось вспять. Не было ни убийств, ни ненависти, была только испуганная маленькая девочка, которую её собственная мать силком отдала за ненавистного человека.
— Ты пришёл ко мне? — спросила она. — Или ты пришёл для того, чтобы продемонстрировать мне свою несломленность?
— К тебе.
Она долго смотрела на него, словно не могла поверить в сказанное, но Роларэн лишь молча подался вперёд и поцеловал её — в лоб, совсем уж по-отечески.
— К тебе, родная.
Каена содрогнулась.
— Я буду ждать тебя сегодня к ночи, — прошептала она. — Но мои руки будут в её крови. В прошлый раз ты не простил мне смерть жены.
— Я не простил тебе смерть дочери, Каена. И не прощу никогда.
— Она живая.
— Я знаю, — кивнул Роларэн. — Я знаю.
Глава двадцать седьмая
Год 120 правления Каены Первой
Подвалы дворца практически полностью заволокло Туманом. Казалось, клубы его растягивались по всем камерам, касались костей мёртвых мужчин и женщин. Из дальних клеток рычали пленённые Твари Туманные — или, может быть, они пришли сюда сами? На запах крови…
Твари любят свежее. Вот что говорил Роларэн в долгие дни их путешествия в её персональную погибель. Воспользуется ли он этим шансом?
Шэрра знала, что должна выжить. Но из пыточных не выходили даже Вечные. Королева Каена умела убивать.
Шэрра не сопротивлялась. Её вели двое — но за спиной слышался шум толпы. Эльфы приветствовали своего вечного, своего… Шэрре не хотелось об этом не думать. О том, чьё имя, признавая собственную гниль, смерть своей души, признавала Каена. Она давно уже блуждала вокруг верного ответа на свои же вопросы, а наткнулась на него только здесь, в Златом Лесу. Только в Златом Лесу наконец-то все кусочки мозаики сложились воедино.
Вечные не предают.
И Роларэн не предаст память своей дочери. Не предаст то, что мешает оживить, сколько б кулонов не сгорало в ярком пламени Пылающего Пути.
Её швырнули на скользкий от чужой крови пол. Медный запах, оседающий где-то в лёгких, клубами крови застывающий в груди, преследовал Шэрру повстеместно, но пока она его чувствовала — была жива.
Чего они ждали? Другой жизни не будет. Королева Каена — не последний и не первый шанс эльфийского королевства, королева Каена — это данность, с которой им придётся либо смириться, либо сразиться. Жаль, доселе мало кто выбирал второй вариант.
Зазвенели решётки. Она слышала, как медленно защёлкивали замки, как хохотали там, снаружи. Даже Вечные не могли вырваться отсюда много лет назад, но сейчас, спустя столько времени, после того, как в Златом Лесу практически не осталось памяти, они подрагивали от собственной слабости.
Эльфы там, снаружи, переговаривались и смеялись. Привычные к чужой смерти и смертности, они, пожалуй, строили долгие планы. Они вытаскивали из глубин своего испачканного злобой подсознания то, что пытались применить к другим — и примеряли, как Шэрра будет кричать от боли под давлением клейм, когда у неё отрежут острые уши, когда они швырнул её прямо на этот пол, обессиленную после волшебных королевских палиц…
Она помнила, как жгло от волшебства души королевы Каены. Как болезненно, как страшно — она отравляла себя специально, она превращала свою кровь в яд, впитывая её.
Роларэн — тоже. Яд, который бессмысленен только против Её Величества. Но могла ли сама Каена сжать в руках то оружие, что было призвано для неё? Могла ли она в самом деле бороться? Была ли той, кого взрастило покойное Златое Дерево?
Шэрра закусила губу. Роларэн знал, куда они шли. Он бывал здесь — однажды или, может быть, далеко не один раз…