— Стань в строй, Громадина Тони. Ты зачтён, — холодно изрёк он. — А ты вставай, Рэ.
— Да.
— Да, мой… — вновь подсказал Миро.
— Да, — сухо оборвал его мужчина в тёмном. — Вставай. Да, Миро?
— Да, — ответил тот, словно вторя словам ученика.
— Да, мой… — фыркнул мастер. — Стань в строй, Миро.
Он подошёл к стенду с оружием, пробежался тонкими пальцами, теми самыми, что, наверное, никогда не держали ничего тяжелее посоха в руках — и Рэ показалось, что шрамы куда-то пропали, — а после швырнул ему оружие полегче, боевую шпагу. Вполне логично — мальчишке ничего тяжелее не поднять.
Осмотрел толпу, словно пытался подобрать ему соперника получше, после вынул из ножен на стенде вторую — и взвесил её в руке. Повернулся к мальчишке, тёмный, подобный страшной тени, и сделал первый выпад прежде, чем тот успел хотя бы сообразить в чём дело.
Миро ждал, что мастер ради собственного довольства, ради того, чтобы доказать силу, сейчас убьёт его. В Академии не милуют, в Академии только ухудшают наказание. Но нет — Рэ, словно ожив, отбил тяжёлый удар, вывернулся, гибкий, будто змея, ускользая в сторону и дожидаясь того мига, когда наконец-то все это закончится.
Он всё ещё не был в своей стихии. Пропускал самые простые удары — отбивал самые тяжёлые финты…
И когда мастер отбросил шпагу, вскидывая руки, ответным жестом остановил пусть слабую, но силовую волну — и рухнул на колени, пошатываясь, но пытаясь удержать контроль.
— Встань, — холодно проронил мастер. — В строй.
Кто-то громко загоготал. По толпе пробежался недовольный шепоток — все они смотрели на Миро. Может быть, мастер не умеет фехтовать? Маг — да, но он мог и поддаться, а на шпагах не драться никогда в жизни, вот мальчишка и умудрился не ударить в грязь лицом. Они бы тоже так могли…
— Не можешь доказать и им свою силу, Мастер? — кажется, Миро не знал — или не хотел упоминать, — имя мужчины. — Думаешь, что победа этого мальчишки — подтверждение его мощи, а не твоей слабости?
Фирхан не вмешивался. Может быть, думал, что всё идёт своим чередом. Всё такой же седой, такой же спокойный, смотрел на них, дожидаясь чего-то, и Мастер не проронил ни единого слова.
— Выбери удобное тебе оружие, — протянул наконец-то он, стягивая вторую перчатку — рука была всё с теми же шрамами, но теперь они словно потеряли значение и больше не притягивали взгляды. — И докажи, мечник.
Миро хохотнул. Маги не сильны в фехтовании. Маги вообще ни в чём не сильны — и если ему нужны перчатки для того, чтобы сдерживать свой дар, это свидетельствует не о его силе, а о том, как он легко и просто теряет самоконтроль.
Миро взял двуручник. Тот самый, что уронил мальчишка — потому что от оружия Громадины Тони остался только расплавленный металл. Зло оглянулся на Рэ — словно собирался его убить.
— Если ты проигрываешь, Мастер, нет места этому в нашей группе.
— Как люди, — эхом отозвался тот. — Я не буду брать меч.
— Предлагаешь убить тебя так?
Он взвесил в руках свой посох — тот магией скользнул в руки. И, наверное, усмехнулся под чёрным капюшоном, но только это вряд ли мог кто-то увидеть.
— Не этим, — возразил Миро. — Не чарами.
— Да чем угодно, — в руки скользнула такая же палка — только обыкновенная. Из тех, которыми могут пользоваться ученики. Крепкая, да, хотя меч, разумеется, разрубит.
Миро хохотнул. Лишая себя волшебного оружия, Мастер оставался без защиты. Не смог бы сделать ничего, чтобы остановить его. А как же хотелось мечнику уничтожить надоедливого мага — тот словно кость в горле! Да кому он вообще нужен со своим даром? Убить, вытравить, будто бы какую-то заразу, и забыть о нём на всю оставшуюся жизнь. Фирхан простит; Фирхан всегда прощает. А от Мастера откровенно пахнет остроухими — пусть он и не один из них. Вечная маска на лице, вечный капюшон, вечный, вечный, вечный… И руки эти в шрамах. Как он что ученикам показывает, если не может сражаться без своей мантии? В ней даже ходить неудобно!
Он нападал всегда первым. Не дал сопернику шанс опомниться; атаковал, как Громадина Тони, только не на жизнь, а на смерть.
И действительно, первый ответ от Мастера был каким-то вялым. В этих покрытых шрамами руках не было силы; он давно уже изжил своё. Интересно, что прячется под тяжёлой чёрной тканью? Иссушенное, изрубленное практически тело? Шрамы, шрамы, шрамы…
Меч поддел мантию. Миро дёрнул на себя — он мог бы сейчас просто проткнуть его насквозь, но так хотелось унизить — и чёрная ткань бесформенным клубом скользнула к ногам. Почти что растворилась, словно кусками осыпается тьма.