Шэрра вывернулась из его рук и застыла. Словно пыталась рассмотреть что-то сквозь пелену - но не могла.
Тот, кто подарил ей жизнь - дважды, - давно уже в могиле. И чувствовать благодарность, теплоту по отношению к кому-либо другому она не могла. Не имела права. Роларэн оставил в её жизни слишком много следов - от того глупого, но незабытого поцелуя в отместку Каене и до руны, застывшей серым пятном на плече. А Мастер, возможно, таил в себе больше, чем Шэрра хотела бы узнать.
Она хотела ответить что-то. Может быть, сказать, что пусть он лучше её убьёт, чем будет ждать благодарности за молчание. Может, схватить кинжал с оружейной стойки, ударить его в сердце и наблюдать, как единственный, кто хоть чему-то пытался её научить за эти полгода, будет истекать кровью.
Он пообещает, разумеется, что не скажет никому ни слова. А потом приплетёт к этому гадкое "если", поставит ей вполне понятные условия, которые она вынуждена будет выполнять. Или даже его, без сомнений, самого Вечного человека из всех, что когда-либо встречала, уничтожить. Потому что она не вернётся к королеве Каене - но и здесь тоже не погибнет только по той причине, что однажды допустила страшную глупость.
Но не успела. Кто-то открыл дверь - и замер.
Она увидела через плечо Мастера Миро. За его спиной - двадцать её сокурсников, тех самых, что вчера награждали ударами, позабыв о проповедуемой чести. И все они пришли сюда со страхом, что погибнут, а теперь стояли с торжеством. Они увидели настоящую эльфийку, а что в этом месте, кроме жажды охоты, может вызывать такая, как Шэрра?
- Эльф? В Академии? - Миро ступил вперёд. Мастер тоже обернулся - шагнул ближе к центру тренировочного зала, но так, чтобы рука дотягивалась до волшебного узора. Казалось, и стены стали уже - его пальцы застыли на самом последнем завитке магического ключа.
Шэрра знала, что это. Эльфийская палица. Чужая - не его. Иначе она бы почувствовала, что в них бьётся одна и та же душа. Это доказало бы, что и Мастер - остроухий, как презрительно здесь говорили. Но она не могла ничего сказать с точностью. Сколько б ни тянулась к волшебной стене, всё равно замирала. Это был не Мастер - что-то близкое, но не он. А прикоснуться к эльфийской палице, принадлежащей другому - это означало мгновенно умереть от страшного яда, спрятанного в оружии. Самоубийство, смерть почти мгновенная и бесконечно болезненная.
Гул тихого "предательство" промчался по толпе учащихся. Они смотрели на своего преподавателя, как на восставшего с того света самого явственного борца стороны зла. Или, может быть, ждали, что он отступит в сторону, улыбнётся, как ни в чём ни бывало, а после коротко кивнёт - забирайте, он только за, если она наконец-то подохнет...
А он не сошёл со своего места. И пальцы только тянулись к оружию, древней эльфийской смерти, которой мужчина воспользоваться не сумеет.
Шэрре хотелось его остановить. Он собирался покончить с собой - умереть, позволить палице со смертельным ядом выпить остатки жизни из него, да и только. И она не могла позволить этому случиться.
Но что сделать? Выйти вперёд, самой броситься к страшному оружию? Нет. Она не заставила бы себя. В конце концов, так трудно быть всего лишь эльфийкой среди тех, кто достоин большего...
- Мастер, отступите в сторону. Её надо обезвредить, - Миро ступил вперёд. - И для всех - для вас в первую очередь, - будет лучше, если вы поможете её убить.
- Вы к ней даже не прикоснётесь, - сухо ответил Мастер.
- Вы полагаете, что эльфийской черноте можно расползаться по всему миру? - хмыкнул тот. - В сторону, Мастер. Если вас одолели сомнения, у меня их никогда не было.
- Я вам не позволю, - повторил мужчина. - Уйдите так.
- Нас больше двадцати. Скоро сюда прибудут остальные ученики и директор Фирхан. Отойдите, - Миро торжественно улыбнулся. - Нас интересует только эльфийка. Всё остальное - это плод её чар.
Мастер скривился. Он не отступил - только протянул руку, и тонкие, покрытые шрамами пальцы сжали смертоносное эльфийское оружие, его персональный смертный приговор.
Глава двенадцатая
Год 120 правления Каены Первой
Его иллюзия не рассыпалась стеклянным песком так, как это сделала её. Не рухнула в одночасье под шум бегущих со всех сторон учеников Академии и её преподавателей. Казалось, вновь расширились стены тренировочного зала, пропали те самые тени окон - и маска медленно, клочьями шрамов отрывалась от его тела. Яркими пятнами крутились вокруг забытые обрывки магии, прижившейся, приклеевшейся уже к его лицу.
Теперь ничего не осталось. И эльф, высокий, статный, как для своего рода, но, возможно, излишне худощавый на человеческий манер, выпрямился, сжимая чужую палицу в руках. По её поверхности текла кровь с его ладоней, но мужчина так и не ослабил хватки. Боль - Шэрра могла себе это представить, - становилась невероятной, и всё же не имела значения. Он научился отталкивать в сторону все ощущения. Или, может быть, этим чужим ритуальным оружием наказывал сем себя - и сам себя превозносил выше, чем все нынешние эльфы. Будто бы того, что есть, ему казалось слишком мало.
Вечный. И Шэрре не пришлось присматриваться, чтобы за первым же отпавшим куском волшебной тени узнать его. Хотя она считала его мёртвым, знала, что никого другого здесь просто не может быть. И иллюзия его была слишком хороша для того, чтобы её творцом стал человек или эльф, не одарённый бессмертием.
Он прокрутил в руке своё гадкое оружие - в тот же миг слишком сильное для того, чтобы знающий человек или эльф посмел на него напасть, - и шагнул вперёд. Миро вынул из ножен свой неизменный меч, который носил, казалось, повсюду, и угрожающе покачал головой, словно предупреждая - просто так обойти его не удастся.
- Значит, всё-таки эльф, - скривился наставник. - Предатель. Коварство, проникнувшее в глубину самой Академии. Ну что же, ты не слишком-то вовремя раскрыл своё истинное обличие. Не стоит быть настолько самонадеянным и верить, что сумеешь остановить каждого из многочисленных учеников.
- О, количество не значит, что на вашей стороне преимущество, - покачал головой Вечный. Палица в его руке замерцала, казалось, и он вновь прокрутил её в руке, чувствуя, как липкими каплями застывала на израненной коже кровь. Мужчина не умер; для Вечного, бессмертного ритуальное эльфийское смертельное оружие обращалось орудием для пыток, но, тем не менее, не могло принести ему, пожалуй, столь желанную погибель. Шэрра наверняка знала, что это не его палица.
Роларэн никогда не растерзал бы собственное Златое Дерево только для того, чтобы пойти с ним сражаться. Да ему и не дали бы. В его руке сейчас ядом билось чужое сердце - оно пыталось его уничтожить и отравить, но не могло проникнуть в кожу. Только руки. Только это вечное мучение.
Миро тихо зарычал, словно готовился обратиться диким тигром, и ступил вперёд. В самой только позе чувствовалась бесконечная угроза, и на губах у Роларэна застыла неизменная улыбка. Он, казалось, был само благодушие и счастье - стоял, просто расправив плечи, и внимательно смотрел - даже с лёгким спокойствием и довольством, - на дрожащего от гнева вечного соперника. Теперь, когда ему самому уже точно было понятно, кто из них двоих много сильнее, не следовало задаваться вопросом, за кем именно останется победа. Разве это вопрос, когда речь идёт о самом Вечном? Нет. Просто глупость, вот и всё.
Шаги становились всё ближе. Можно было почувствовать беспокойную, быструю магию Фирхана, наполнившую коридоры страхом не перед неизвестностью, но за каждого из своих учеников. Даже за до нелепости самоуверенного Миро, что уже сам передавал свою глупость тем, кто заслуживал немного большего, пожалуй.
Фирхан из них всех был единственным, кто видел в своей жизни эльфов. Единственным, кто на самом деле мог оценить их коварство и прочее. И Роларэн ждал с нетерпением того, кого помнил и пересекающим границу мальчишкой, и почти стариком - мужчиной, что готовил воинов, что заведомо умрут.