- Ты даже живёшь только ради этого, - слова звучали жестоко, но беззлобно. - Но зачем тогда убивать Каену?
Он не ответил. Не отвернулся. Но Шэрра не требовала ответа - она для себя его давно уже нашла.
- Ты её не любил, - продолжила она, - постфактум. Даже если что-то и было, то, как она отнеслась к вашему ребёнку, выжгло её из твоей души навсегда. Правда?
- Правда.
- Ты хочешь всё вернуть. Ты не хочешь новой семьи - ты собираешь старую. Из осколков.
- Из новых частей, - прошептал Роларэн. - Из новых, правильных деталей. Старого больше нет.
- Есть. Ты - не поменялся.
- Нет. Но я попытаюсь.
Она послушно кивнула, а тогда сама потянулась к нему. И руки безвольно легли на его шею - Шэрра будто бы признавала, что он бесконечно прав, и ни на мгновение не могла отпрянуть или попытаться сбежать. Ей казалось, что она начинала его постепенно ненавидеть - и в тот же момент любить. Она избегала чувств очень долго - а сейчас, запутавшись в беспорядочных прикосновениях, в беспорядочных касаниях его губ, думала, что утонула - а на самом деле нашла свой путь на свободу...
Открыть глаза было испытанием. Она слышала громкий стук в дверь, но вырываться из собственной иллюзии, иллюзии, в которой можно было восстанавливать мир из осколков, не рискуя перед этим собственной жизни, не хотелось.
Роларэн неподвижно лежал рядом. Даже сквозь тёплую ткань одежды теперь она чувствовала лёд его рук. Вчера он оттаял всего на несколько секунд - и всё равно... Этого было недостаточно.
Она не хотела полюбить его. Она хотела разбить, расколотить этот лёд и вернуть ему все долги сполна. Зачем затягивать со вторым?
Но Рэн оставался твёрд. Ему следовало разбить не только последние старые осколки. Ему надо было уничтожить Каену. Он сказал, что в Златом Лесу она поймёт, почему это до такой степени важно. А пока ещё рано. Там - Каена умрёт, а Древо его дочери вновь прорастёт.
Шэрра не знала, можно ли вернуть судьбу вспять. Но она чувствовала, сколько боли - и сколько же любви! - таилось в душе Роларэна. Бесконечный, бездонный кладезь, такой же вечный, как и он сам - разве существовала в мире женщина, что не хотела бы стать в его сердце хозяйкой?
Вот только её что-то другое толкало вперёд. Что-то более существенное - она не могла нащупать смысл в пустоте, в темноте не имела никаких сил на него натолкнуться, но отлично знала, что никуда больше не сбежит. Не уйдёт. Роларэн привязал её к себе цепями. Желаниями.
Он умел это делать слишком мастерски, чтобы обыкновенная эльфийка хотя бы раз за собственную жизнь попыталась противиться Вечному.
Он и вправду тогда её не дождался.
Несколько сотен лет.
Шэрра могла поклясться. Родись у них дочь - кем бы она ни была, какой бы она ни была, - в ней бы нашлось немного любви для этого ребёнка. Но она не могла ручаться за свою покойную тёзку. За ту, на могиле которой она уже стояла, оскверняя её одним только своим присутствием.
Громкий стук в дверь повторился вновь. Но Шэрра не заставила себя встать. Не могла. Вырываться из прошлого трудно. Уходить из будущего - и того хуже.
- Открывайте! - прогрохотали по ту сторону. Голос она узнала - это был хозяин.
- Сколько пошлости в одном только крике, - протянул лениво Роларэн. - Лежи.
Он встал, медленно дошёл до двери - отворил её и опёрся плечом о дверной косяк. Шэрра даже повернулась к нему - почему-то было любопытно посмотреть на Рэна, в котором не плескалось боли. Его не отпустило, но он вновь спрятал её достаточно далеко, чтобы никто не смог достать.
- Я вас внимательно слушаю.
Под звук эльфийского голоса, под ровный и спокойный тон хозяин, стучавший в дверь, застыл, будто бы завороженный, а теперь ошеломлённо моргал и пытался понять, что именно происходит. Потом закашлялся - даже отвёл на мгновение взгляд. Он словно забыл, что здесь эльфы.
- К вам пришли, - сердито сообщил он. - Там, внизу.
- Пусть сам бы и пришёл.
- Я не мог отказать.
- Очень зря, - покачал головой Роларэн. - Вон.
Хозяин отступил. Он хотел перечить эльфу, но не мог. Наверное, в Роларэне и вправду было что-то настолько страшное, что у него просто пропадал дар речи. Вот только теперь это казалось ещё страшнее - пойти и возразить тому, кто засел там, внизу, или попытать судьбу и заявить подобное Роларэну. Нет, определённо, на это он не рассчитывал, когда пускал эльфов в собственный дом.
В гостинице было шумно. Крики всё равно скроются за гулом множества гостей. Но эльфы, так почетаемы многими, были ненавистны Академии - и хозяин боялся утерять ещё и её покровительство.
- Пусть поднимается сам, - повторил Роларэн. - Дверь открыта для него. Для тебя, человек, нет.
Он легонько толкнул его в грудь - и хозяин подпрыгнул на месте, едва сдержав громкий испуганный крик. На губах мужчины вновь появилась издевательская, холодная улыбка, но он не стал ничего говорить, только вернулся внутрь, к Шэрре.
- И кто же там, внизу? Откуда ты знаешь, кто именно? Ты не пользовался магией.
- Ты привязываешь к себе живых, - покачал головой он. - Я тоже. Твой живой скоро догонит нас. Сегодня пришёл мой.
Он стоял и смотрел словно сквозь приоткрытую дверь. Шагов слышно не было, но Роларэн - эльф, остроухий. И он отлично знал о том, к какой именно ходе ему следует прислушаться.
Шэрре хотелось во вчерашний вечер. Утонуть в поцелуях эльфа, которого она ни минуты не любила, но так бесконечно мечтала отдать долг. Утонуть в его руках, в его прикосновениях и нежности, той самой, о которой прежде и думать-то не приходилось. Сегодня, может быть, он вновь станет прежним. Мёртвым.
Но Шэрре казалось - он оживал ровно так же быстро, как медленно зацветала руна на его плече. Уверенности в желании убить Каену становилось всё больше и больше, и теперь девушка могла поверить в искренность этой страсти и жажды. Может быть, у него были более чем реальные причины. Теперь, по крайней мере, она могла так подумать.
Дверь открылась теперь уже полностью. На пороге стоял - как она и полагала, - Фирхан, - и девушка только откинулась на подушки, пытаясь сделать вид, что не замечает ничего, кроме деревянного потолка над собой. Что всё остальное её не интересует. Взгляд просто скользил по старым, прогнившим балкам, она представляла себе те деревья, из которых был когда-то давно построен дом, и на губах застыли клочки смеха.
Может быть, следовало и вправду рассмеяться. Это было бы правильно, пожалуй. Шэрра знала, что правильно. И она испугала бы Фирхана - теперь в нём затаился тот маленький мальчик...
Которого она не знала. Но эльфы не всегда опираются исключительно на свой опыт, и она могла быть такой же. Она тоже могла понадеяться на рассказы Роларэна, поверить его слову. Сделать то, чего он от неё сегодня ожидал - точно ожидал, она могла прочесть это в его заинтересованном взгляде.
- Проходи, мой мальчик, - улыбнулся Роларэн. - У тебя даже есть время, чтобы пояснить мне твоё появление здесь.
Фирхан содрогнулся. Эльф - вопреки даже острым ушам, - выглядел совсем молодым. Да, в его зелёных, словно трава, что была так не к лицу зиме, таилась боль. Такую боль можно было собрать только за долгое время - очень старательно, постепенно, капелька за капелькой. Но, тем не менее, он в остальном был безгранично молод. И теперь Фирхан, уже старик, с седыми волосами и сутулыми плечами, смотрел на него, будто бы маленький ребёнок смотрит на своего отца.
Теперь Шэрра подумала о том, как это - Вечному стать родителем ребёнка, у которого никогда не будет бессмертия. Наблюдать за тем, как из него постепенно станет вытекать жизнь. Как она медленно покинет уже дряхлое тело. И не будет даже Златого Дерева, не будет ни единого символа бессмертия или хотя бы обыкновенной жизни. Эльфы - это безумие. Эльфы - это вечность. Эльфы - это постоянные потери.
Нет, не так. Роларэн - это постоянные потери. Не было ничего, что принадлежало бы ему достаточно мало, чтобы оставаться чужим, и ничего, что достаточно долго, дабы уже надоесть. Он всё потерял. Но надежда ещё теплилась в том уголке ледяного сердца, к которому она вчера, кажется, смогла достучаться.