- Это всё за Миро? - тихо прошептал он. - Как же это глупо... Фирхан, все мы молимся на своих детей, если мы - любящие отцы. Все мы прощаем им любые грехи. Иногда это заходит слишком далеко, и сражаться приходится против своих детей, а не против их врагов. Иногда они переступают черту.
- Что ты, эльф, можешь знать об отцовстве?! - прошипел Фирхан. - Ты такой же душегуб, как и все остальные!
Роларэн потянулся к кулону, висевшему у него на шее, сжал его дрожащими пальцами. Иллюзии почти не было, только губы едва слышно шептали молитву. Он сжимал последнюю память о тех временах, когда его дочь была ещё с ним.
Он видел их взгляды. И всё же, уверенно - сколько б ни спадала с него магия, отпущенная на ветер, шёл вперед, словно ждал реакции.
Он оказался уже в самом центре толпы, когда Фирхан, одумавшись, закричал "в бой".
Он учил каждого из них. Он говорил о том, как надо останавливать эльфа, рассказывал, какие движения в бою будут самыми верными, что выгоднее по затрате энергии и соотношении используемой силы и получаемого результата. Он каждый день ломал их, чтобы собрать что-то новое. Для того, чтобы они убили его сейчас?
Шэрра молчала, только, вытянувшись, смотрела на толпу. На немую, такую тихую, такую зверскую толпу.
А Тони закричал. Отчаянно, искренне, наверное, с такой болью закричал, что, казалось, вот-вот остановится сердце. С ужасом. Выплёскивая свои эмоции, свой страх от пережитого, пытаясь ухватиться за то, что ещё можно было спасти...
Его крик долго звенел в ушах. Немота раскололась на мелкие кусочки - и они все одновременно будто бы проснулись. Но этого, наверное, было слишком мало.
Они доставали мечи. Они пронзали его заклинаниями, которым он их учил. Они предавали так легко, словно позабыли обо всём, что он говорил об эльфах и о людях. Он вновь стал пред ними Мастером, тем, кого они должны были уважать и ценить за оказанную помощь, и они забивали его до смерти. Они изрезали его тело ножами, били ногами теперь уже искалеченный труп, пытались смять так, чтобы ни от иллюзии, ни от самого эльфа не осталось ничего, кроме мяса. Ломали хрупкие кости, раздирали лицо на части, напускали лошадей...
Тони потянул Шэрру за руку. Он попытался её увести, прошептал, что надо уходить. Ведь они скоро вспомнят о ней, и тогда никто не сможет её защитить. Если сдался Роларэн... Если Вечный Златого Леса не сумел сразиться с учениками, которым сам внушил мудрость и знания, то что способна сделать хрупкая девочка и первогодка из Академии?
- Ты глуп... Они тоже глупы, - прошептала Шэрра. - Неужели после его смерти иллюзия продолжала бы держаться?
Они наносили удар за ударом. Они разрывали его, пока не превратили в месиво - человеческие кости, человеческая кожа, покрытая шрамами, застывший в воздухе крик - не эльфа, но кого-то живого.
А после со стороны донёсся смех. Тихий. Практически неслышный. Они остановились - кровь стекала с их рук водой, мясо рассыпалось прахом под ноги. Они все стояли и смотрели - палица крутилась в длинных тонких пальцах. Он стоял в стороне и улыбался им, так нежно-нежно, что можно было потерять дыхание от этого взора.
- Милые, - прошептал Роларэн. - Какие же вы все, в конце концов, недолугие и слабые... Вы понимаете, что вы только что сделали?
Он обошёл их по кругу - всю сбившуюся в кучу толпу, толпу, облитую неестественно алой кровью, которой на самом деле не существовало и вовсе.
- Эльфы коварны, - повторил он. - Эльфы хитры. Эльфы умны. Магия эльфийская - магия, которую они используют в бою, - соткана изо лжи. Но эльф не станет нападать первым. Ему незачем. Если вы сами не спровоцируете эльфа, то он не подойдёт к пыли у ног его. Не тогда, когда он попытался уже уйти до этого дважды. И любая иллюзия эльфа рассыплется, если он умрёт. Любая магия - как дело души его, - вместе с душой покинет этот мир. Превратится прахом. Вы никогда не сможете истерзать эльфийское тело на части и увидеть в нём человеческие кости... - он миновал их и вновь добрался до того же места, где стоял прежде. - Эльф ответит предательством на предательство. Он испытает и дождётся момента. Он не начнёт первым втираться в доверие. Но если его разрывают на части с такой охотой - что ещё делать эльфу?
Он сделал шаг вперёд, и маленькая армия Академии ощетинилась оружием.
- Каждый из нас, - ещё тише промолвил Роларэн, - когда-то решается повернуть - и поворачивает не туда. Каждый из нас когда-то будет плакать об убитых и о тех, кто пострадал о его руки. И для меня придёт этот миг. Но не сегодня. Не с вами. У вас был шанс сбежать, - он, казалось, растворился в воздухе и в тот же миг находился везде. - Но вы им не воспользовались.
Они бросились на него растерянной, полной ненависти кавалькадой. Первые ряды ударились о мощные стены иллюзий - заржали лошади, узрев призрачных змей под ногами, сталкивая путников себе под ноги. Первый удар меча направился по палице - но Роларэн без жалости ударил по рукам.
Человеческий крик - новый, так непохожий на тот вопль от Тони или то, как кричал призрачный Мастер, - озарил волной дикости дорогу. Роларэн не остановился - он перемещался как-то незаметно, быстро, наносил резкие удары, один за другим, и не останавливался ни на миг. Его палица кружилась в пальцах, магия - скользила следом. Его рубили мечом - а там оказывалась иллюзия.
Эльфы не подлы. Эльфы просто отвечали на то, что сделали им когда-то люди. Теперь у эльфов не оставалось другого выбора, кроме как выжить.
Шэрра напряжённо всматривалась в бой. Тони попытался сжать её руку, но она оттолкнула его прочь - с неожиданной для худенького девичьего тела силой.
- Не переживай, - прошептал Громадина. - Он не погибнет.
- Главное, - ответила она, - чтобы он не потерял свой кулон.
Тони сжал зубы. И это было всё, о чём она беспокоилась? В этом хаосе, в этом безумии она боялась только одного - чтобы он не потерял проклятый кулон?
Ему показалось, что он никогда не сумеет понять эльфийского беспокойства. Он мог только смотреть вперёд, пытаясь воспылать чем-то большим, чем гадкое, липкое, заразное Рэново равнодушие. В нём больше не было ни следа от Мастера, ни одного шрама на гладкой, сияющей в свете невидимых солнц коже.
Ни единого оттенка боли.
Мечи. Стрелы. Ножи. Кинжалы. Всё это лежало грудой у него под ногами, и он уверенно отбивал удар за ударом от новых и новых учеников Академии. Его же собственных учеников. Не бросался догонять тех, кто бежал, кто клеймил себя трусостью. Не добивал тех, кто падал ему под ноги.
Он сделал шаг вперёд, занося палицу - Фирхан пытался нанести хотя бы один удар, попасть в цель, но не смог. Эльф был молниеносен - меч человека рухнул под ноги, стёк лужицей железа. Роларэн занёс палицу, и мужчина раскинул руки в стороны, подставляя грудь под удар. Половина Академии, весь цвет её, лучшие из лучших... Мёртвые - по его, Фирхана, вине, от руки эльфа. От руки того, кто должен был пасть под потоком их бесконечных ударов.
- Иди, - прошептал Роларэн, опуская палицу. Фирхан опустил руки - его волосы сверкали сединой, глаза - потухли. - Иди! - мужчина повторил уже громче, словно не увидел тихого покачивания головой, сжал зубы в ответ на тихое "нет". Отбросил палицу в сторону - та упала на траву. Потянулся к кулону, висевшему у него на шее, а после одёрнул руку, словно не хотел задевать прошлое.
Фирхан рухнул на колени у своих учеников. По его щекам стекали слёзы - он застыл над одним из молодых, совсем ещё юных парней, будто бы отыскал способ вернуть с того света. Прозрачные капли на бледной мёртвой коже отражались, словно роса, искрились в пустоте.
- Убийца, - прохрипел он, поднимая взгляд на Рэна. - Ты убийца. Зачем было спасать меня тогда, сейчас, а самому...
- Каждый должен быть ответственен за свой выбор, - спокойно ответил Роларэн. - Ты, Фирхан, тоже. Любовь к детям слепит нас. Каждый должен понимать это.
Фирхан встал. Он прошептал что-то ещё - о том, что такое чудовище и знать не может о любви к детям. И побрёл по дороге, усыпанной трупами.