Тони старался на него не смотреть. Почему-то в Роларэне было что-то, выбивающее его из колеи - казалось, чтобы посмотреть ему в глаза, надо было и самому стать эльфом. Громадине думалось, что он словно становился с каждым мигом ниже, ниже и ниже... Не ростом, нет - но достоинством уж точно.
Шэрра опустилась на мягкую траву, даже не подумав подстелить ничего. На этот раз она и иллюзией-то не воспользовалась, только перевела внимательный взгляд на Тони. Тот тяжело сглотнул - а вдруг она сейчас согласится? Вдруг одним махом, одним коротким ответом прекратит все его мучения?
Громадина перевёл пристальный взгляд на Роларэна и поспешно отвернулся. Нет - он не мог.
- Зачем, - прошептал он совсем тихо, - было их всех обучать, а теперь убивать? И почему не тронул Фирхана? И это про детей...
- Потому что, - вместо Шэрры ответил Роларэн. - Люди глупы. Мне казалось, эльфы даже в Мастеровом рассказе выглядели довольно опасно, но нет - вы решили, что этого количества вам хватит с головой.
Он закрыл глаза, сел у самого основания дерева и закрыл глаза. Пальцы зарылись в мягкую весеннюю траву - тут, на юге, было уже совсем тепло.
Шэрра тоже посмотрела на небо, на зеленевшие деревья. Совсем скоро к Златому Лесу подступит лето, а с ним - и Златая Охота. Опять эльфы, пользующиеся временной благосклонностью королевы Каены, помчатся следом за невинными жертвами. Королева сама определяет, когда начать сие действо - может быть, в этом году всё пройдёт раньше, а может, как обычно, в день пришествия Её Величества к власти. Шэрра не хотела об этом знать. Ей не было жаль эльфов, равно как не жалела она ни одного из людей. У Роларэна ещё хранилось что-то отеческое, от Вечных. Она же сие давно потеряла.
Тони смотрел на неё влюблённо. Не замечала? Разумеется, бред - эльфы внимательны. И сейчас, сталкиваясь с его диким, перепуганным, быстро сменяющим направление взглядом, Шэрра словно мысленно, силком, отгораживала себя от потока чужих чувств. Чувств, что и даром не были ей нужны, пожалуй. Чувств, от которых к горлу подкатывала волна отвращения.
- Шэрра, - тихо позвал Тони, - ведь ты понимаешь, что ты возвращаешься туда, откуда выхода не будет.
Она кивнула, задумчиво, толком не сознавая, с чем соглашается. Громадина превратился в тень.
- Почему он меня не прогнал? Ведь я предатель...
- Глупость, - мотнула головой она. - Ты не предатель - это просто смешно. Ты просто человек. Разве люди способны предавать то, чего нет?
- Я был верен своим идеалам. Даже если они были глупы, - он казался безумно бледным.
Шэрра тихо рассмеялась и посмотрела на парня так, словно он только что сказал самое страшное на свете - испугал её своим противоестественным заявлением. А после не сдержалась - с её губ сорвался весёлый, диковатый со стороны смех.
- Милый, - выдохнула она. - Тони, у людей не бывает идеалов.
Она долго смотрела на него, молчала. А после отвернулась - и Громадине показалось, что он наконец-то сумел дышать.
Он сжал в руках траву, неосознанно копируя движение Роларэна. Но если в пальцах эльфа тоненькие зелёные лезвия оставляли лишь мелкие затягивающиеся порезы - и словно пылали своей силой ещё больше, - то Тони несвоевольно срывал их, сминал в своих руках, превращал в кашицу с приятным запахом, свойственным одной только смерти. Шэрра задыхалась от человеческого искусства в растениях - от того, как они, стремясь к формам, срезали ветви, мучили деревья, пытаясь придать им форму. Когда в Златом Лесу всё было так, как надо, шептали ей подснежники, эльфы только пели растениям песни. Они не требовали от них ничего больше, кроме как счастья - и красота тоже была в этом. А ровные, выстриженные кусты, выстроившиеся гладкими отвратными рядами... До чего же всё это было наигранно и противно! До чего же тошнота подкатывала к горлу - как тогда Шэрре было неимоверно гадко, когда она миновала прекрасные человеческие сады, выстроенные на ненависти и боли. Она смотрела на кусты, на садовников, на то, как ножами срезались ветви... Не ради того, чтобы лучше росло - и эльфы иногда косили траву, и эльфы ели растительность, и эльфы сознавали, что у деревьев надо забрать лишнее, чтобы они лучше плодоносили и не задыхались от лишнего веса. Нет! Ради того, чтобы очередной куст был похож на кошку... А что это за варварство - летом! Летом, когда растение дышало и жило.
Эльфы умели это делать. Но сейчас, когда в Златом Лесу пропали времена года, а ненависть королевы Каены затопила всё, что могла, им оказалось не до искусства. Эльфы предали сами себя - что уж тут ждать от них верности к кому-то другому?
Два года назад Шэрра думала иначе. Она полагала, что все они - жертвы обстоятельств, несчастные, измученные, нуждающиеся в помощи, в спасении от Её Величества. Но Вечность меняет. Роларэн разорвал её жизнь на кусочки, заставил её просочиться бесконечными капельками того, чего не познать ни единому существу в Златом Лесу. Она - не пародия, не эльфийка с чужим, ворованным именем. Её Златое Дерево не должно расти снаружи.
Её душа внутри.
Он шептал это ей с такой уверенностью, с такой болью тогда, и Шэрра верила в это сейчас. В него верила. В то, что это однажды закончится.
- Ты неправа, - возразил Тони, и девушка с трудом вспомнила, о чём же они говорили. - Люди о многом думают, люди... Нам трудно, Шэрра, - он зажмурился, - просто мы изредка стараемся этого совсем-совсем не показывать, понимаешь?
Она слабо кивнула и улыбнулась. Это всё, конечно же, та ещё глупость. Люди? Не показывать? Они ведь несдержанные... глупы, ограничены в своих возможностях и даже периоде жизни. Они - хуже эльфов периода Каены. И Шэрра порой грустила по тому простому, логичному злу, что преследовало её в старом мире. По Тварям Туманным. По смерти от чужой руки - а не от отвращения к самому себе и к собственной природе, человеческой донельзя.
Вечным может быть не каждый. Роларэн не зря говорил, что у эльфов отобрали всё не просто так, а за дело, что Холодные Туманы - это плод их грехов. И Твари Туманные - нерождённые, неисцелённые дети. Да, у Роларэна не было Твари Туманной с клыками, с горящими на свету глазами, пылающими, будто бы огни. Его Тварь Туманная таилась где-то в реальной жизни, из плоти и крови, с острыми ушами. Дочь, жена? Трудно ответить - он и сам бы, пожалуй, не смог.
- Понимаю, - прошептала она, отвечая скорее на свой внутренний вопрос. - Трудно быть тем, чем ты есть, не присыпав это пыльцой ворованных идеалов.
Тони глубокомысленно кивнул, хотя, по правде, даже не понял, о чём шла речь, а после так быстро для человека и так глупо для эльфа - Вечного, разумеется, - сжал её руку. Шэрра только усмехнулась. Ему было приятно думать, что в этих прикосновениях чувствовалась сила, что он буквально вливал её в девушку, демонстрировал собственное могущество. Увы, но... Но.
Трудно было объяснить, что на самом деле для неё это означало. Даже самой Шэрре - неимоверно трудно.
- Шэрра, - прошептал он, - ты знаешь, что умрёшь, если пойдёшь за ним? Он, кажется, даже не скрывает этого. Он убийца!
Девушка меланхолично покачала головой. Она пошатывалась из стороны в сторону с таким отсутствующим взглядом, словно чары Роларэна давно уже успели оградить её от постороннего влияния.
Парень сжал её ладонь крепче, до боли, едва ли не до хруста костей. Она открыто улыбнулась ему, заглядывая в широко распахнутые глаза, и по-эльфийски как-то пожалела. За то, что он мог чувствовать, за то, во что пытался уверовать по отношению к ней.
- Не стоит, - покачала головой эльфийка. - Правда, Тони. Не стоит.
- Пойдём со мной.
- Он найдёт.
Рэн не станет искать. Он будет ждать, пока она вернётся. Об этом Шэрре было известно - но отойти от своего же обещания она не могла. Разочаровать последнего Вечного, отобрать у себя душу. Как же страшно, когда гниёт не твоё Златое Дерево, а что-то внутри. Наверное, ещё и больно - морально уж точно, а физически - она понятия не имела, что на самом деле будет. Трудно, слишком трудно.
Она - не Вечная. Она - иллюзия человеческого мира, вдохнувшая слишком много свободы, чтобы адекватно оценивать ситуацию.