Ей хотелось тех прежних неспешных разговоров с Рэном, когда не приходилось ждать Громадину Тони. Не слышать абсурдных признаний в любви от человека - даже одно это давало исчерпывающую его характеристику!
- Я защищу, - уверенно ответил он. - Я сумею. Знаешь, есть крепости, в которые даже эльф не способен проникнуть!
Роларэн сминал реальность, будто бы исписанный лист бумаги, и складывал умело новые слова-личности, новые сущности... Сумеет ли что-то сделать с этим Громадина Тони? С тем, как легко магия кружилась в эльфийских пальцах, как он ткал полотно силы, как медленно и одновременно быстро творил ажурные петли мира, изгибал его, как ему одному было удобно, а потом выпрямлял, вновь по образу и подобию...
Нет, и Шэрра в этом ни капельки не сомневалась. Именно потому её смех был таким звонким, таким довольным и весёлым. Она ни минуты не верила в Громадину Тони, она не собиралась в него верить.
- Крепости? Ты думаешь, что эльфийка сможет засесть дома и рожать тебе детей, защитник?
Она не хотела допускать грубость. Просто прервать его тихий говор, его уверенность в том, что он сможет завоевать её.
Тони почти поверил. Даже тогда, когда она стояла в крови на коленях, прижимала к себе ладони Рэна, пытаясь заживить истерзанные палицей руки - он и тогда верил в то, что рано или поздно Шэрра одумается.
- В первую очередь ты женщина. А в каждой женщине есть материнский инстинкт.
- Мой материнский инстинкт принадлежит другому мужчине.
- Тому, что ведёт тебя насмерть?
- Тому, что не наблюдал бы, как меня избивали.
Тони промолчал. Он долго-долго пытался сконцентрировать взгляд на чём-то другом, не на ней, и в итоге выбрал в качестве собственной цели палицу.
Роларэн отбросил её в сторону, подальше от себя, и та теперь покоилась практически у ног Громадины. Он даже боязливо отодвинулся, вспоминая, что она - кусок деревяшки же в общем-то! - сделала с теми, с кем он учился, должен был плечом к плечу идти в походы. И Рэн после этого шёл, не падал, словно не было ни единой раны, ни единого пореза - словно и страдания в его теле не было, и места для него не сыскалось.
Мастер.
- Почему Мастер? - спросил вдруг Тони. Шэрра не ответила - она не знала, по правде. Она могла только предполагать, но отвечать за того, кто для неё одновременно был столь далёк и столь близок, не осмелилась. Тони подался вперёд, вновь попытался коснуться её рук - и вновь Шэрра отодвинулась дальше. - Я вмешался. Ты ведь помнишь, что я вмешался, хотя ненавидел этого Рэ.
- Потому что он был тщедушным пареньком, а на него всё равно пал преподавательский глаз? Так ты купался в любви Миро, разве этого было мало?
Он сжал зубы. Разумеется, мало! Миро - это мечи. А Мастер - знание об эльфах. Они тогда ещё все задумывались - каким образом оно досталось этому дикому, удивительному мужчине? Замкнутому, холодному, покрытому громадным количеством неоправданных, оказывается, шрамов. Им всем тогда было страшно. Или страшно интересно. Увы, Тони никогда не видел разницы.
- Это не то. Только Мастер, и все это знали, мог действительно предоставить настоящие знания об эльфах. Всё остальное было фикцией. И все полагали, будто бы ты попала к нам только по его доброй воле.
- Так и было, - подтвердила Шэрра. - Но ещё - благодаря собственному обману. Во мне нет ни капли честности, разве ты этого не заметил?
Он покачал головой. Речь шла совсем не о том.
- Но бить - не выход, - прошептал Тони. - Поэтому я вступился. Они и меня могли бы ударить, их было много. Ты не считаешь это достойным уважения?
- Нет, как и каждого, кто вымаливает у женщины похвалу собственным действиям, - жестоко, но бесконечно равнодушно отозвалась Шэрра. - Ты громаден, воистину. Ты думаешь, что кто-то посмел бы поднять на тебя руку? - она тихонько рассмеялась. - Разумеется, нет. Вот я, к примеру, в это совершенно не верю. Ни на минуту. Потому...
- Ты не можешь презирать меня за помощь.
- Я могу презирать тебя за то, что ты пытался убить маленького, щуплого паренька, против которого выступил с громадным двуручным мечом, не задумываясь ни о чём. Я могу презирать за то, что ты вмешался только тогда, когда понял - это действительно может грозить человеческой жизни... А прежде? Неужели ты полагал, что для несчастного Рэ падение обойдётся? Неужели думал, что он выстоит? Ты испугался. Ты подумал, что гнев Мастера может пасть на самого сильного - таковым, разумеется, ты полагал себя. Почему? До сих пор не знаю.
- Он ведёт тебя на смерть, Шэрра!
Она рассмеялась.
- На смерть? - переспросила она. - Разумеется. Разумеется, да. Но у эльфов всё не так, как у людей, у эльфов и психология смерти другая. Я готова умереть за поставленную им цель, но мне и вправду хочется выжить - для того, чтобы он смог достичь и второй. Не смотри на меня так, Громадина Тони. Я не люблю тебя и не буду любить по приказу. Мне не помогут крепости. Я эльф. Я хочу жить в лесу. Златом или обыкновенном. Я хочу быть рядом с Вечным. Вечные не предают.
- Ты не Вечная.
- Мы не можем точно знать. Вечные давно не рождались, да. Но во мне есть душа. Есть. А значит, где-то есть и моя вечность.
Тони сжал зубы.
- Что в его кулоне?
- Его жизнь.
Он посмотрел на неё, словно надеялся на что-то, ждал подробной инструкции, помощи, да чего угодно!
Не дождался. Шэрра равнодушно посмотрела в пустоту, потом сморгнула слёзы и молчаливо любовалась на траву.
Тони перевёл взгляд на палицу.
Вновь посмотрел на Роларэна.
- Я докажу тебе, что я - не просто человек. Я больше, чем человек. Я способен быть тебя достоин, - уверенно отозвался он.
- Ты просто человек. Все вы просто люди, - прошептала она. - Просто люди. Вы такие самонадеянные...
Она словно погрузилась в какое-то удивительное, далёкое от реальности состояние. Такое глубокое, бесконечное, спокойное...
Тони рванулся вперёд, не думая уже ни о чём, кроме жуткой, дикой мести. Он помчался к Роларэну, всё так же сжимавшему нежную, но в тот же миг острую, будто бы стальные иглы, траву. Рванул кулон с его шеи, отступил на несколько шагов и поднял руку к небесам, сжимая в ней железо - или это было серебро? Золото? Он чувствовал, что вот-вот украшение треснет в его руках. Он жаждал этого.
Он на это надеялся.
Глава двадцать четвёртая
Год 120 правления Каены Первой
Тони чувствовал в себе непоколебимую силу. Он забыл обо всех сомнениях, выбросил из головы предрассудки. Душа эльфа билась в его руках - он чувствовал, как полыхал жаром в пальцах кулон. И был уверен в том, что ни одна иллюзия теперь не удастся Роларэну.
Он никогда не чувствовал такой поразительной мощи в каждом своём движении. Он, Громадина Тони, теперь овладеет всем, чем пожелает - будь то эльфийка с её чистой, родниковой магией, будь то Мастер - или сколько ещё в миру у него есть имён?
- Не подходи! - воскликнул он. - Я успею сжать кулак до того, как ты сделаешь хотя бы шаг.
Тони знал, что металл будет послушен. Он чувствовал, как пласты драгоценностей сползали, стекали пламенем по его запястье. Он уже не был тем предателем, что привёл к Роларэну своих на погибель, он позабыл о том, что должен отступить пред мощью чего-то куда более древнего, чем сам его род.
В Тони кипело торжество. Он, мальчишка, мужчина, не переступивший ещё границы в двадцать пять лет, мог сейчас одним щелчком пальцем повергнуть Вечного на колени, заставить его умолять.
И Шэрра. Если она так охотно шла за Роларэном, чтобы поручить ему собственную жизнь, она пойдёт и за Тони с такой же лёгкостью, лишь бы только спасти возлюбленного. Он будет показывать ей кулон - и говорить, что раздавит его в своих руках. А потом - отдавать приказы. Он сделает это не потому, что гнил изнутри - они сами виноваты, эти эльфы, виноваты были с самого начала, сжимая в своих руках неимоверное могущество, презирая его и вытирая о него ноги...
Для Тони теперь весь мир потерял яркость красок. Солнце сосредоточилось в сильных пальцах - вот-вот сила Вечного покинет реальность...