— Во время первой битвы мы уничтожили четверых, — с сожалением проговорил демон. — Один, самый сильный, ушел.
— Верховный маг Ронна. Ифа дар Гарддин. Сбежал. И бросил нас всех на произвол судьбы.
— Но вы его нашли?
Алан Ярборро кивнул. Если кого он ненавидел так же, как демонов — так это бывшего верховного мага.
— Пять лет назад. Сдаваться он не собирался. И… К сожалению, когда мы захватили его — все демоны были мертвы.
— Жаль, что это была не совместная операция. Может быть, хоть кого-нибудь удалось спасти.
— Не уверен, — еле слышно проговорил Алан Ярборро.
— Слушайте, — вдруг спросил демон. — А почему вы не стали нападать на владычицу во время последнего парада? И для меня, и для охраны ваше появление было… внезапным. И очень неприятным. И вы как раз имели все шансы…
— Было много детей. Они могли пострадать при неизбежной панике. Мы просто не просчитали это. И поэтому я отступил.
ГЛАВА 5
По протоколу на официальные церемонии вся королевская семья обязана была явиться в плащах времен Первых Правителей. Джен это нравилось. Во-первых, плащ пах детством, когда она, играя с дворцовой прислугой в прятки, умудрялась добраться до сундуков с церемониальной одеждой. Однажды она заснула в одном из них. Папа нашел, взял на руки, отнес в кровать и поцеловал на ночь. Это уже потом она узнала, что в этот день в королевстве Ярборро и городе Магов Ронне было объявлено особое положение — искали единственную дочь главы гильдии боевиков. Во-вторых, по потайным карманам, петлям, крючкам и шнуровке можно было изучать историю оружия королевства. Когда-то все это пришивали для того, чтобы прятать мечи и кинжалы.
А теперь это просто дань традиции. Жаль… Так или иначе, в плащ принцессе надлежало облачиться как можно скорее. До церемонии оставалось не так много времени. Девушка завела руки назад, поймала за концы два шнура и потянула в разные стороны. Непослушная ткань сморщилась.
— Ха-шии-рри!!!
— Замечательно. Принцесса ругается на демонском перед церемонией примирения с Демонами, — королева подошла к внучке, мягко, но сильно развернув ее к огромному зеркалу. Затем протянула девушке расческу и стала зашнуровывать плащ согласно моде средневековья.
Джен расчесывала волосы. Будто солнышко взошло. Солнышко-Дженни…
Королеве понадобилось все ее самообладание, чтобы не показать, что происходило в этот момент в ее душе. Затянув последний узел, она холодно произнесла:
— Что с прической?
— Елла обещала, что…
— Не надо. Я сама, — и королева методично, локон за локоном принялась укладывать «золотые слитки» вокруг головы Джен Ярборро.
— Ну, вот и все — ты готова. Умоляю тебя — веди себя согласно своему положению и статусу, Джен. И чтобы я не слышала, что…
— Ба… Я все поняла. Хватит уже, — два небольших кинжала заняли свое место по обеим сторонам замысловатой прически.
«Надо же, — пронеслось у королевы в голове, — они как там родились. Может быть, так и носили? Надо пересмотреть свитки в библиотеке».
Вслух же королева произнесла:
— Я не думаю, что это хорошая идея, Джен. Лучше воздержись.
— Ты о чем?
— Об этих твоих кинжалах. В протоколе о подобном украшении упоминаний нет. Не хватало еще, чтобы это было расценено как оружие.
— Расценено кем, Ба? Демоны все равно ничего не поймут, а остальных папа убьет, если что.
— О демоны, — королева устало опустилась в кресло.
— Бабуль… Ну ты чего? — Джен опустилась на колени, ткань, которая от времени стала практически невесомой, улеглась вокруг и девочка стала похожа на огненный цветок. Она прижалась к теплой ладони королевы. Ощутила, как свободной рукой та гладит ее по голове. Как в детстве.
Скоро она уедет в Академию. Начнется новая, взрослая жизнь, о которой она так мечтала. Свобода. Ну… насколько это возможно, конечно. Папа ведь тоже будет в Академии. Но почему-то именно сейчас вспоминается детство, и что-то тоскливо щемит внутри.
Королева вытащила один из кинжалов. Упрямый локон тут же вырвался на свободу, но даже не был замечен, и обиженно повис. Джен застыла, чувствуя, что королеве сейчас не стоит мешать. Спустя несколько долгих мучительных минут ее терпение, наконец, было вознаграждено. Королева негромко заговорила:
— Это… принадлежало твоей матери.