— Я знаю. Наверное, папа ей подарил, а она не носила.
Джен забрала из рук королевы любимую вещь и, ловко заправив распустившуюся прядь, вернула на место.
— Почему ты так думаешь? Насколько я помню, Эмма с ними не расставалась.
— Мама и кинжалы? А не ты ли мне рассказывала, что моя мама была настоящая леди? Тихая, утонченная, милая, скромная, безропотная? Она безукоризненно вела себя в обществе, все восхищались ее выдержкой и манерой держаться? Расчесывала волосы сто раз утром и сто раз вечером, ее одежда и прическа всегда были в порядке. Прости, бабуль — но я вся в отца. Ну что — идем?
Королева виновато смотрела на внучку. Да… Переборщила она в свое время. А что было делать? Девочку надо было воспитывать. Хотя бы на вымышленном примере. Не рассказывать же, что ее погибшая мать была сорви-голова. Вопреки всем правилам приличия носила брюки. Волосы, казалось, вообще не расчесывала, чуть что — метала эти свои кинжалы направо и налево…
— Это… Не совсем так, Джен. На самом деле твоя мама была очень похожа на тебя. Просто я хотела, чтобы ты старалась быть сдержаннее, вела себя достойно. Ты — принцесса, и…
— Стоп. А вот с этого места подробней. В деталях. И на этот раз — правду. Как в сказке — принцессе исполнилось восемнадцать и ей уже можно рассказать, что…
Зеленые глаза сверкали, золотые искры плясали на кончиках пальцев. Королева покачала головой. Оставалось уповать на то, что в Академии ей будут уделять должное внимание. Надо будет поговорить с Аланом. Сильна… Сильна и несдержанна. Плохо…
— Что еще я не знаю, бабушка?
— Успокойся.
— Успокоиться?
— Я сказала — успокойся, — голос королевы отразился от каменных стен и обрушился на девушку ледяной волной, от которой та еле удержалась на ногах.
— Хорошо… Но такой уж у меня характер. Гены, бабулечка. И как мы только что выяснили — с обеих сторон.
— А вот это, внученька, не так. Твой отец таким не был. Твой отец таким стал. Алан всегда был тихим и послушным. Нежным. Светлым. Искренним… Если бы характером ты пошла в отца, мы бы горя не знали.
— Так возрадуйтесь. Я же уезжаю в Академию — наслаждайтесь покоем.
— Джен, — и они кинулись друг другу в объятия.
Поплакав немного, они направились в парадную залу Академии. Пора…
— Насколько можно верить словам демона? — шрамы магистра Кавендиша дергались в такт его словам.
— Не знаю, Томас, — Алан Ярборро задумчиво вертел перед собой кубок, как будто в мельчайших трещинках старинной посуды время спрятало ответы на все вопросы.
— Надо просто пережить заключение мира и начать расследование, — азартно предложил Корри. — Сделаем макет академии и прилегающих домов. Восстановим, кто где был. Теперь нам никто не запретит опросить тех же демонов. И тогда мы поймем, что произошло на самом деле.
— Восемнадцать лет прошло, — вздохнул Томас Кавендиш.
— Понятно, что надо будет читать память — так никто не вспомнит. А мы не то, чтобы умеем это делать. Может, Рийса попросить?
— Ладно, — растер лицо ладонями магистр Ярборро. — Разберемся.
Его друзья были благодарны демону уже за то, что глаза боевого мага загорелись. Что-то, наконец, изменилось в демоноборце. Как будто Тьма еще не отступила, но уже задумалась.
— Пап, — в кабинет ворвалась недовольная Дженни. — Все в сборе, дулынды орут, дедушка убивать готов. По-моему, ваш верховный тоже.
— Ах, да, — рассеянно отозвался магистр Ярборро. — Заключение мира. Я и забыл.
Корри и Томас переглянулись. Выглядели они при этом довольно.
— Пошли. Живее, — поторопила их Дженни. — А еще говорят, что у подростков нет чувства ответственности. На себя бы посмотрели.
Магистры отправились вслед за ворчащей девчонкой, которая сначала почти бежала, а потом — как только оказалась поближе к парадной зале — пошла неспешно и величественно. Сердце магистра зашлось от гордости.
Перед входом в парадную залу Академии магистры встретились с делегацией государства Аог. По протоколу они появлялись последними из людей, прямо перед прибытием демонов.
Алан, чуть затормозив, раскланялся с закутанными в ослепительно-белое представителями жителей пустынных земель. Великая чуть прикрыла глаза, показывая свою привязанность. А вот Величайший, ее сын и правитель Аога, выглядел недовольным. И не собирался это скрывать.
— Магистр Ярборро, — негромко сказал он. — Великой пришлось меня уговаривать, чтобы я оставил ваше возмутительное вмешательство в дела суверенного государства без последствий. Для вас.