Он сел в кресле, подбирая под себя ноги, блаженствуя от запаха дома, ворчания Ханны, возни Йонаша, перевешивавшего игрушки. Доселе помалкивавший волк напомнил: «Это я! Я пришел к нашей висице, я привел тебя в ее логово. Она меня любит. Вечером перекинешься. Я тоже хочу съесть салат».
«Перекинусь, — согласился Шольт. — Но пока — днем — походим на ногах. Мне надо поговорить с Мохито».
Повод подвернулся быстро. Ханна, накормившая медведя до отвала, начала готовить гранатовый салат, пообещав Йонашу, что на ужин еще пожарит картошку и запечет куриные грудки. Попытки помочь супруга пресекала и ненавязчиво намекнула Йонашу, что для хорошего аппетита не помешает прогуляться — расчистить снег во дворе и слепить новогоднего снеговика.
— Я дам морковку для носа, — пообещала она, проследив, чтобы Шольт обул теплые ботинки. — И, Камула ради, не делайте ему глаза из стреляных гильз! Лучше возьми черные маслины.
Мохито работал лопатой под упреки — Шольт требовал ответа на вопрос: «Зачем было рассказывать про аппендицит? Не нашлось другого повода суп свой похвалить?». Медведь бурчал, Йонаш хихикал, швырялся снежками и просил разрешения принести противогаз с фигуры официанта, чтобы украсить снеговика.
— Не надо, — подумав, отказал Шольт. — Ханна нам обещала пирог с сухофруктами. Я такой пирог ел очень давно, вкус не помню. А если ты наденешь на снеговика противогаз, то еще три года не вспомню. Давай повременим.
Вылизав двор и соорудив добропорядочного снеговика, они помахали Борису с Анной, выглянувшим из окна — Ёжи со Снежкой, воспользовавшись выходными, умотали к родителям в деревню — и отправились в гостиную, чтобы распечатать настольную игру, которую Ханна подарила Йоше. Мохито сделал попытку уйти, но его уговорили остаться — хотя бы до того момента, когда можно будет взять с собой порцию гранатового салата и кусок куриной грудки с гарниром.
Они расстелили на полу огромную карту, долго разбирались с правилами, открыли и тут же потеряли колоду карт, беззлобно переругались и примирились.
— Если у тебя психологические сложности, я могу попросить Ханну, чтобы она отдала мне весь гранатовый салат, — шепотом сказал Мохито, когда Йоша ушел в туалет. — Мне не трудно, я съем.
— Еще чего не хватало! — негромко возмутился Шольт. — Нет у меня никаких психологических сложностей. Я сам съем салат, в этом помощь не нужна.
Без еды Мохито не остался — Ханна собрала ему целый пакет контейнеров с разнообразной снедью. Йонаш договорился, что придет в гости к Мохито завтра — «и переночую, если тебя на службу не вызовут» — сбегал во двор, проверил снеговика и, вернувшись, выпросил у Ханны разрешение смотреть очередной праздничный концерт до полуночи.
— Мне же в школу вставать не надо.
— Режим собьешь, — вяло сопротивлялась Ханна.
— Он все равно его собьет, — заверил Шольт. — Пусть смотрит. Заснет в кресле — опять в кровать отнесу, не надорвусь как-нибудь.
Ханна сдалась — Шольт уже заметил, что она отступает, не спорит, даже если педагогические решения кажутся ей неправильными. Спросила, где накрывать стол — «парадно в гостиной или поедим на кухне?» — получила дружный ответ «на кухне» и попросила:
— Помоги мне. Заодно поговорим.
Доставая салатницы, Шольт готовился к разговору об утреннем инциденте, твердо решил придерживаться версии контузии, но она не понадобилась. Ханна заговорила совсем о другом.
— Пока вы лепили снеговика, позвонила моя мама. Нас приглашают в гости. Я ничего не ответила. Сказала, что мне надо посоветоваться с тобой. Если ты совсем не можешь, не хочешь… я совру, что тебя вызвали на службу.
— А ты сама-то что хочешь? — прямо спросил Шольт. — Идти или не идти?
— Я бы предпочла пойти, чем звать их сюда, — быстро ответила Ханна. — Из гостей можно сбежать, если что-то пойдет не так, а вот выгнать гостей из дома…
— Я о другом. Если ты предчувствуешь конфликт, подозреваешь, что при более близком знакомстве мы с Йошей им не понравимся, и это приведет к скандалу, то можешь отказываться и врать что угодно. Я тебя поддержу.