Желания — жестокая сила, которая способна сделать жизнь невыносимой, размышлял он, попивая сок. Желания… Откуда они берутся? У кого узнать?.. Вот психологи, эти любители отвечать вопросами на вопрос, претендуют на всезнайство. А на деле — запутают вконец так, что сами забудут, с чего начинали. А всё лишь бы скрыть, что ответа не знают. Да и не могут знать. Могут за руку водить по тёмным коридорам детства, но толку-то? Это не объясняет главного — что делать теперь, здесь и сейчас?..
Он прикрыл глаза. Сразу стало неуютно — будто все посетители кафе разом превратились в этаких злобных подонков с ножами, которые только и жаждут наброситься на беззащитного мечтателя. Вздрогнув, он крепче зажмурился и глубоко вздохнул.
Мечты… Фантазии, грёзы, удивительные миры снов, единственное прибежище усталых душ. Иллюзии, химеры, воздушные замки. Призрачные идеалы, не имеющие права на контакт с реальностью.
В ноздри вполз едкий сигаретный дым — за соседним столом снова закурили.
Он вспоминал…
Долгие дни, полные музыки. Мечта, пустившая наивные корни в тёплой почве заблуждений. Прохладный пластик клавиш, жестокий металл струн.
‘ — Вам музыка для чего-то или так, чтобы себя реализовать? — полноватая седеющая дама смотрит поверх очков.
— Не хватает средств для самовыражения…’
Один учитель, второй. Классы с тяжёлыми старыми пианино и кабинет, полный гитарного звона. Школа. Колледж. Электрогитара. Мягкие переливы аккордов, воздушные ноты чужих произведений. Ночные репетиции в подвале. И грёзы, бесконечные грёзы — о сцене, клубах, стадионах, о самой лучшей музыке на свете, о звуках, покоряющих сердца, раскрывающих души для света, пробивающих тупое безразличие людей…
Синтезатор остался где-то там, в прошлой жизни, в жадных лапах алчных до наживы аферистов. Там же исчезла и гитара. Он купил новую — но лишь затем, чтобы поставить точку в музыке. Навсегда. Насовсем. Год за годом уходило и, наконец, безвозвратно ушло нечто, творившее беспорядочные ноты в простенькой программке. Как будто влилось без остатка в эти корявые такты. Вот только вливаться было нечему, с самого начала, и он понял это непоправимо поздно, уже ощутив боль от крушения надежд. Мечта обернулась слоем пыли на обводах гитарного корпуса. Желание окончательно сменилось расчётом. Желание, родившееся из страхов, нервические мечтания о мировой славе в обмен на душевный покой и защищённость.
Желания… Наши желания — наши страдания… кто же это сказал, чёрт…
Не выдержав, он открыл глаза и нервно дёрнул из кармана смартфон. Производители озаботились тем, чтобы поместить на корпус мобильника кнопку быстрого поиска — а кнопка озаботилась тем, чтобы нажиматься не вовремя и выдавать назойливое окошко поисковика поверх всех приложений. Кнопке было абсолютно наплевать, перебьёт ли она чтение книги или просмотр видеоролика. Кнопкой он никогда не пользовался специально, предпочитая вводить поисковый запрос прямо в адресную строку.
Желания, желания… Куча мусора в популярных сервисах ‘ответов’, одни и те же статейки, размноженные десяток раз за счёт синонимов. Четыре Благородные истины…
Четыре Благородные истины, одно из основных положений буддизма. Высказывания великого Сиддхартхи Гаутамы.
Есть страдание, есть его причина — желания. Есть прекращение страдания и путь к нему. Восьмеричный путь, ведущий к освобождению и…
— Молодой человек, подайте поднос, пожалуйста!
Он вынырнул из размышлений и поднял глаза. Над ним со стопкой посуды в руках нависла худенькая официанточка с бейджиком на плоской груди. Узкий зад официанточки безбожно подпирался придвинутым чуть ли не вплотную соседним столом. Он протянул руку за своим пустым подносом. Привычка снимать с подноса принесённые тарелки и расставлять их как положено, немного неуместная в таком простом заведении — что-то от сибаритства, что-то даже от княжеских предков.
— Возьмите.
Манжета на рукаве его рубашки расстегнулась, мелькнула светлая кожа под тонкой тканью перчатки. Серебристо блеснули сочленения, щёлкнули, гул сервопривода потонул в общем шуме. Официанточка уронила тарелки на подставленный поднос.