Однако страхи Азарии и Траяна оказались напрасными. Обогнув холм по дуге с левой стороны, они никого за спиной фаланги русов не обнаружили. Далее была степь, ровная как стол и абсолютно пустынная.
- За свой тыл мы можем не беспокоится, - усмехнулся Азария и первым послал на холм своего сильного гнедого коня. А дальше произошло то, что беку и в кошмарном сне не могло присниться. Фаланги русов на холме уже не было. Зато здесь была конница и гузы Азария далеко не сразу разобрались, что рубятся со своими. Хазары бека Симонии при виде гузов растерялись и подались назад. Эта дурацкая схватка на вершине холма стоила жизни по меньшей мере двум сотням всадникам и с той и с другой стороны. И пока вожди разобрались что к чему, время было уже потеряно. Фаланга русов стремительным броском сверху вниз смяла наступающую пехоту гана Бунчука. А конница Святослава, вынырнувшая из-за соседнего холма, врубилась в ряды бегущих. Основная часть пехотинцев была истреблена раньше, чем беки Симония и Азария успели прийти им на помощь, остальные просто разбежались, полагаясь только на крепость ног. Симонии показалось, что наступил удачный час для расплаты, и он бросил свою конницу вниз с холма. Увы, это оказалось самой страшной его ошибкой, хотя ни Азария, ни сам самоуверенный бек в первое мгновение не могли понять, почему хазары стали вылетать из седел и кубарем катиться с холма.
- Чеснок, - первым сообразил князь Троян и развернул своего коня вправо. «Чесноком» называли четыре железных шипа, скованных между собой. Какой бы стороной их не бросали, один из шипов смотрел вверх, опираясь на три других. Обычно их применяли только уходя от погони. Но Святослав, видимо, решил, что в борьбе с хазарами все средства хороши. Русы, сбегая вниз, усыпали склон холма железными шипами, и это стоило хазарам очень дорого. Не менее тысячи коней обезножили почти мгновенно, а лихие наездники, вылетевшие из седел, либо свернули себе шеи либо напоролись на копья и мечи русов. И тем не менее бек Симония не считал дело проигранным, его уцелевшие хазары ринулись с двух сторон на ощетинившуюся копьями фалангу, однако были остановлены конниками Святослава. Битва разразилась нешуточная, но превосходство русов сразу стало очевидным. Длинные копья работали безостановочно, поражая и всадников и коней. Стрелы градом летели из-за спин копейщиков, вышибая хазар из седел. Враги были со всех сторон, и Симония, наконец, понял, что поражение неизбежно. Прорвав кольцо, хазары стали отходить к Саркелу, но Святослав и не думал отпускать уже побежденного врага. Бека Азарию и князя Трояна спасли резвые кони. А Симония уцелел только благодаря своим телохранителям, которые полегли все до единого. До Саркела доскакали не более пятисот хазар. Остальные либо пали в битве, либо сложили оружие. Сколько потеряли в этой битве Святослав и Елень сказать было трудно, но вряд ли их потери были уж очень существенными. Во всяком случае, русам, наверное, хватит сил, чтобы втоптать в землю десять тысяч исламских гвардейцев, идущих на помощь Симонии.
Трех с половиной тысяч мечников достаточно было для обороны крепости, но о походе в Русаланию следовало забыть и забыть надолго. Одним ударом князь Святослав сорвал тщательно лелеемый замысел Иосифа и реакцию каган-бека нетрудно было предсказать. Так же как и участь беков Симонии и Азарии. В Итиле поражений не прощают. Тем более таких поражений, когда в течение короткого времени потеряна Вятская земля и сорваны походы на Русалань и Матарху. О Киеве и Новгороде теперь можно даже не заикаться.
Бек Симония впал в глубочайшее уныние и на людях почти не появлялся. Азария и Троян пили по черному, пытаясь заглушить подступающий страх перед скорой расправой. Все трое ждали чуда. Ждали известия о победе гвардейцев над князем Святославом, но так и не дождались. Ни один гвардеец до Саркела так и не дошел. Через две седмицы стало ясно, что не дойдет уже никогда. Бек Симония, не дожидаясь вестей из Итиля, принял яд. Его распухшее тело похоронили с соблюдением всех необходимых обрядов у стен осиротевшей крепости в тот же день. Однако воинских почестей Симонии не воздали. Ган Руздак, ставший во главе гарнизона крепости, опасался мести Иосифа и косо поглядывал в сторону бека Азарии и князя Трояна. Последним оставалось одно из двух, либо ждать смерти, либо бежать. Причем бежать следовало немедленно, пока из Итиля не явились посланцы каган-бека Иосифа с четким, недвусмысленным указом. Что будет в этом указе очень хорошо понимали не только Азария с Трояном, но и ган Руздак. Но если Руздак мог рассчитывать на милость каган-бека, поскольку в битве не участвовал, то бек и князь провинились уже дважды, а следовательно и дважды заслуживали смерти. Азария и Троян довольно долго уговаривали Руздака открыть ворота крепости, но тот вздыхал и разводил руками.
- Сколько? – наконец прямо спросил Азария.
- Десять тысяч денариев, уважаемый бек, - охотно откликнулся Руздак. – Мне нужно заткнуть рты своим людям.
- Но у меня нет с собой таких денег, - возмутился Азария.
- Пишите расписку, уважаемый бек, - пожал плечами Руздак.
Так одним росчерком гусиного пера Азария лишился всего имущества и превратился в изгоя. Зато спас жизнь и себе, и Трояну. Вместе с беком и князем крепость Саркел покинули и уцелевшие в последней битве гузы и вятичи. Впрочем, разделить судьбу изгоев никто из них не захотел. Боярин Сиян решил вернуться в Липск и два десятка вятичей последовали за ним. Полсотни гузов даже не попрощались с незадачливым беком Азарией и ушли наметом в степь, нахлестывая нагайками своих резвых коней.
- Ну и куда теперь? – спросил расстроенный Троян у Азарии.
- В Матарху, - тряхнул темными кудрями бек. – Раз мы не нужны каган-беку Иосифу, то почему бы нам не послужить воеводе Воиславу.
- А если воевода слышал о нас с тобой, Азария, не только хорошее.
- Мы не будем раскрывать в Матархе своих имен, представимся простыми мечниками, не знающими, где голову преклонить. Что, кстати говоря, является чистой правдой.
До Тмутаракани бек и князь добрались почти без приключений, если не считать потери коней, павших на трудном пути. А купить других было не на что. У обоих в мошне не нашлось даже шеляга, чтобы заплатить за ночлег на постоялом дворе. Азария продал перстень, принадлежавший еще его отцу, но и этих денег надолго не хватило. Матархские бояре и ганы на опаленных солнцем мечников смотрели с подозрением и брать их в свою дружину не торопились. Нужда была такой, что Троян уже собрался заложить свою кольчугу, но тут князю и беку неожиданно повезло. В стольный Тмутараканский град приехал уважаемый Натан с письмом к воеводе Воиславу от каган-бека Иосифа и предложением мира и дружбы. Остановился Натан у знакомого купца, жившего близ Торговой площади, и беку с князем пришлось затратить немало усилий, чтобы пробраться в этот тщательно охраняемый дом. Помогла им выучка, приобретенная за месяцы скитаний в чужом краю. Зато уважаемый Натан был потрясен, обнаружив двух бродяг, заросших бородами по самые ноздри, в своей ложнице
- Окна надо закрывать, - посоветовал ему Азарий. – В Матархе пошаливают.
- Неужели это ты, уважаемый бек, - узнал, наконец, старого знакомого купец.
- Живы, как видишь, - усмехнулся Азария. – Хотя и не благоденствуем.
- Вижу, - покачал головой Натан. – Твое счастье, бек, что ты не добрался до Итиля.
Натан крикнул слуге, чтобы принес вина и еды, а сам вернулся к незваным гостям, сидевшим на роскошном ложе.
- Рассказывай, - попросил Азария.
- Все твое имущество бек отписано в казну, - со вздохом поведал купец. – Мне удалось спасти крохи для твоей матери. А твоих жену и дочь по приказу Иосифа продали арабскому купцу. Извини, бек, за дурную весть.
Жена Азарии была славянкой из Северской земли. Заступиться за нее в Итиле было некому, наверное поэтому Иосиф не стал с ней церемонится. Натан с опаской посмотрел на побледневшего бека и на всякий случай отодвинулся в сторону. Однако Азарий сумел справиться с собой, да и глупо было спрашивать с Натана за чужую вину.
- Что еще?
- Брата Симонии казнили на площади, имущество у семьи отобрали, - негромко сказал Натан.
- Брата-то за что? – негромко спросил Троян.
- Самый ближний родович, - вздохнул купец. – В назидание другим.
- Значит, похода в Тмутаракань не будет?
- Нет, - покачал головой Натан. – Гвардейцы недовольны каган-беком. Десять тысяч их товарищей пали под мечами русов. В Итиле подняли головы сторонники Манасии. В такой ситуации было бы безумием начинать войну. Князь вятичей Коловрат прислал к кагану послов. Иосиф согласился признать его власть в обмен на обязательство выплачивать дань, которую, впрочем, сократили втрое.