- Если я подойду к воротам Константинополя с армией, ты откроешь мне ворота, паракимомен?
- В этом ты можешь не сомневаться, Иоанн, - кивнул Вринга. – У нас с тобой немало врагов в Константинополе, но вряд ли они рискнут выступить и против гвардии, и против армии.
- Решено, - поднялся на ноги Цимисхий. – Ты сделаешь свою работу, паракимомен, я – свою. И да поможет нам Бог в нашем благородном начинании по спасению Византийской империи.
Цимисхий покинул дворец Иосифа Варги в приподнятом настроении. Ночь уже накрыла город черным покрывалом, но благородный Иоанн темноты не боялся. Да и идти ему было недалеко. Пятеро телохранителей с факелами в руках не только освещали путь будущему императору, но и прикрывали его от возможного нападения воров. В Константинополе, как и во всяком уважающем себя большом городе, не было недостатка в любителях поживиться на чужой счет. Но в этот раз Цимисхию повезло, он без приключений добрался до ворот собственного дома и без опаски шагнул в распахнутые ворота. Увы, минутное расслабление дорого обошлось благородному Иоанну. Он успел разглядеть фигуры своих врагов, внезапно вынырнувших из темноты, но не успел обнажить меч. От чудовищного удара у Цимисхия едва не раскололась голова, и он провалился в беспамятство, которое, казалось, будет длиться вечно. Однако добрые люди не оставили своими заботами доблестного полководца и уже очень скоро привели его в чувство.
- Где я? – спросил Иоанн, с трудом обретая себя в непривычной обстановке.
- У добрых людей, - отозвался на его вопрос знакомый голос.
Цимисхий открыл глаза и с удивлением уставился на улыбающегося магистра Константина. Лицо наглого скифа лоснилось доброжелательностью, но в карих глазах таилась усмешка.
- На тебя напали разбойники, дорогой Иоанн и если бы не помощь моих людей, то, вероятно, сегодняшняя ночь стала бы последней в твоей жизни.
В голове у Цимисхия окончательно прояснилось, когда он увидел патрикия Александра Фоку, скромно сидящего у столика. Кроме патрикиев в комнате находился еще один человек, незнакомый Иоанну, похожий и лицом, и одеждой скорее на иудея, чем на ромея.
- Так я могу идти? – спросил Цимисхий, приподнимаясь с ложа.
- А куда тебе торопиться, благородный Иоанн, - улыбнулся магистр Константин. – Улицы Константинополя в ночную пору небезопасны. Ты рискуешь не добраться живым до родного дома.
- И насколько велик этот риск? - прищурился гость на гостеприимного хозяина.
- Боюсь, что у тебя вообще нет шансов, Иоанн, - подал голос патрикий Александр. – Мне очень жаль, мальчик, но ты пренебрег ради призрака власти голосом крови.
Цимисхий был далеко уже не мальчиком и даже не юношей, но поскольку Александр Фока знал его с младенчества, то он мог себе позволить такую вольность в обращении.
- Ты ошибаешься на мой счет, дядя, - запротестовал Иоанн. – Я не настолько сумасшедший, чтобы идти на поводу у евнуха.
- Тем не менее, ты принял его предложение, - горестно покачал головой старый Фока.
- Это не так, дядя, - запротестовал Цимисхий. – Я собирался обо всем рассказать Никифору. А потом мы вместе решили бы, как нам действовать дальше.
Цимисхий был зол на Врингу. Чертов евнух пустился во все тяжкие, не озаботившись ни собственной безопасностью, ни безопасностью вовлеченных в заговор людей. Впрочем, в этот раз паракимомену противостояли люди, весьма искушенные в придворных интригах.
- У тебя есть выбор, Иоанн, либо сотрудничать с нами, либо последовать за своими телохранителями, - спокойно сказал патрикий Александр. – Надеюсь, ты догадываешься, куда мы их отправили? Обещаю, похоронить тебя со всеми почестями, подобающими столь доблестному военачальнику, как ты.
- Спасибо, дядя, - попробовал улыбнуться Цимисхий, - но я не тороплюсь умирать и готов сделать все, что вы прикажете.
- Тем лучше, мой мальчик, - склонил седую голову старый патрикий. – Ты всегда отличался скромностью и послушанием.
Весть о смертельной болезни знаменитого полководца Никифора Фоки дошла до Иосифа Вринги раньше, чем беспутный император Роман вернулся с псовой охоты. Надо отдать должное Иоанну Цимисхию, он действовал со свойственной всем военным решительностью. Теперь настала очередь прекрасной Феофано сделать несколько шагов навстречу своему новому счастью. Высокое звание паракимомена позволяло Иосифу без проблем посещать женскую половину дворца и разговаривать с императрицей с глазу на глаз. Объяснялось это весьма прискорбными для Вринги обстоятельствами, но в данном случае он менее всего о них думал. Паракимомен Иосиф в очередной раз обставил в сложной игре своих многочисленных противников и испытывал по этому случаю законное чувство гордости.
- А ты уверен, что с Никифором все будет в порядке, - спросила императрица, разглядывая свое отражение в зеркале.
- Я уверен в обратном, божественная, - улыбнулся Вринга. – Ты сегодня прекрасна как никогда.
Положим, похвалы евнуха немного стоили, но Феофано и сама пришла к тому же выводу. Она родила уже троих детей, но это никак не отразилось ни на ее фигуре, ни гладком и почти юном лице. По мнению Феофано, этих прелестей будет вполне достаточно, чтобы покорить сердце мужчины. В сущности, императрице было все равно, кто станет ее новым мужем, Никифор Фока или Иоанн Цимисхий. Она уже имела случай вступить в любовную связь с обоими и пришла к выводу, что эти двое вполне способны справиться с обязанностями мужа. Впрочем, Феофано многого от них и не требовала, для любовных утех ей хватало гвардейцев, но, будучи приверженцем традиций, она полагала, что муж все-таки должен восходить на ложе своей жены хотя бы пару раз в месяц, дабы пресечь возникающие во дворце пересуды. Увы, императору Роману не хватило ума, чтобы это понять. Он истрепался до такой степени, что перестал быть мужчиной и потерял не только расположение Феофано, но и уважение двора.
- У меня все готово, - вздохнула Феофано. Впрочем, вздох этот относился ни к мужу, доживавшему последние дни, а к небольшому прыщику, обнаруженному на попке. – Вот ведь незадача. Так ты, паракимомен, говоришь, что Никифор умер?
- Пока нет, но мой осведомитель утверждает, что его болезнь неизлечима. Его внутренности начали разлагаться еще при жизни.
- Фу, - поморщилась Феофано. – Я его все-таки раздавила.
- Ты имеешь в виду Никифора? – удивился Вринга.
- Причем здесь Фока, если моего будущего мужа зовут Иоанн Цимисхий. Или я ошибаюсь?
- Ты абсолютно права, божественная.
Император Роман занемог почти сразу же после возвращения с псовой охоты. Это были симптомы той же самой болезни, которая свела в могилу сначала Константина Багрянородного, а потом и его супругу Елену Лакопину. Лекарям оставалось только развести руками и объявить встревоженным придворным, что в данном случае они бессильны.
- Видимо, это у них наследственное, - выразил общее мнение магистр Константин.
К чести императрицы Феофано, она с достоинством приняла выпавшую ей вдовью долю. Рвать на себе волосы она не стала, посыпать голову пеплом тоже, но в траурное платье все-таки облачилась. Отпевание императора прошло без происшествий, хотя злые языки и отметили неуместный румянец на щеках императрицы. После того, как печальная церемония была завершена, паракимомен Иосиф Вринга с дозволения Феофано принял превентивные меры, то есть отправил в монастырь Александра Фоку и посадил под домашний арест магистра Константина. Оба патрикия приняли опалу с достоинством и не выразили по этому поводу протестов. Правда, отчего-то взволновался простой константинопольский люд. Пострадали близкие к Иосифу Вринге люди. И даже решительные действия гвардии, которую пришлось вывести на улицы, не снизили накал страстей. К счастью, Иоанн Цимисхий был уже на подходе, а присланные им гонцы утверждали, что Никифор Фока уже при смерти и, скорее всего, не доедет до родного города живым. Императрица еще не сняла траурный наряд, но уже заказала наряд брачный. Словом, все шло хоть не без шероховатостей, но именно так, как и задумывал Иосиф Вринга. Даже гвардейские офицеры, весьма недовольные вмешательством армии в придворные дела, вынуждены были умолкнуть перед лицом нарастающего народного бунта. Впрочем, этот возможный бунт напугал не только гвардейцев, но и патрикиев, поначалу весьма скептически взиравших на титанические усилия хитроумного паракимомена протолкнуть в императоры тупого солдафона. Но поскольку ситуация в городе ухудшалась с каждым днем, то многие уже ждали Иоана Цимисхия как избавителя. Все-таки успешный полководец и решительный человек.