Даже после трехдневного перехода по выжженной солнцем степи, измученные жарой и пылью, томимые жаждой, они выглядели грозно и всем своим видом являли готовность хоть сейчас вступить в бой.
Отдельным лагерем размещались конные полки тагаров, присланные Зу‑Л‑Карнайну ханом Хайя Лобелголдоем. Неистовые тагары, вооруженные кривыми саблями, одетые в меха и не признававшие доспехов, наводили ужас на противника своей невероятной жестокостью. И если бы Джералан — их родину — не разрывали на части охочие до власти младшие братья Лобелголдоя, то неизвестно, захватил ли бы его Зу‑Л‑Карнайн. Ибо покоренных тагаров не видел никто. Они молча подчинялись приказам: воинская дисциплина была у них в крови, — но признавали только своих военачальников. Безудержные в бою, они презирали смерть, бросаясь без раздумий на превосходящего числом противника, и очень часто заставляли того отступать. Зу‑Л‑Карнайн выпускал их впереди своих войск — как смертников, как свору злобных псов, которые ценой своей жизни обескровливали и выматывали врага, после чего в атаку шла тяжелая пехота.
По всему Джералану до сих пор ходили легенды о небольшом отряде тагаров под командованием хана Бог‑до Дайна Дерхе. Они встретили полки Зу‑Л‑Карнайна в узком ущелье, не успев подготовить засаду и передохнуть после многодневного конного перехода. Скорее удивленный, чем обозленный их непокорностью, полководец предложил им либо присоединиться к его армии, либо идти с миром, освободив дорогу, ибо несколько сот человек никак не могли представлять серьезной угрозы для его войска. В ответ тагары прислали Зу‑Л‑Карнайну шесть мешков. В них было шесть голов отборных воинов из армии аиты.
— Забери своих воинов и приди сам, чтобы сосчитать наши царапины, — заявили они.
Разъяренный Зу‑Л‑Карнайн бросил на горстку тагаров отборную, конницу — закованных в железо тхаухудов, не знавших поражений. Но в узком ущелье могли свободно проехать только двое всадников, и тхаухудам было негде развернуться, они мешали друг другу. Грозные, огромные, величественные всадники оказались на удивление неповоротливыми и непроворными в этих необычных условиях. Налетевшие тагары изрубили первый отряд тхаухудов в несколько минут. Они с такой скоростью орудовали своими короткими кривыми саблями и копьями с крючьями на концах, с такой яростью врезались в смешавшийся строй конницы Зу‑Л‑Карнайна, что сама смерть, казалось, в ужасе бежала от них.
Старики рассказывали потом, что в этом сражении бог смерти Малах га‑Мавет участвовал на стороне тагаров. Об этой битве слагали песни и легенды одна поэтичнее другой. Доподлинно известно только одно: в течение двух дней крохотный отряд сдерживал в ущелье огромную армию, закрывая своими телами единственный проход в Джералан. Они гибли один за другим, но никто не покинул поле битвы и не запросил пощады.
Хан Богдо Дайн Дерхе и еще пять человек, оставшиеся в живых на третий день этой кровавой битвы, выехали открыто навстречу униженной и разъяренной армии. Покоренный их храбростью, Зу‑Л‑Карнайн предложил им высочайшие посты.
— Послушай, хан! Вместе со мной ты дойдешь до края мира, вместе со мной ты потрясешь вселенную. Мне нужны такие воины. Куда ты торопишься, хан? Неужели смерть тебе милее, чем власть и слава? Властью я одарю тебя, а славу ты уже заслужил. Приди под мою руку, и я возвеличу тебя.
И говорят, что так ответил хан Богдо Дайна Дерхе могучему и грозному Зу‑Л‑Карнайну:
— Не те слова говоришь ты, аита! Славу нельзя заслужить — ею одарит меня Арескои за мои подвиги, а власть моя не меньше, чем твоя, — ею ты меня одарить не можешь. Ибо по‑настоящему властен смертный лишь над своей честью и своей смертью. А его судьба и жизнь принадлежат богам.
После этого Дайн Дерхе и пять его воинов приняли свой последний великий бой. Они навеки остались в том ущелье, изрубленные мечами, исколотые копьями. Шесть прекрасных надгробий велел поставить в том ущелье Зу‑Л‑Карнайн, когда покорил Джералан, ибо великий полководец умел не только побеждать, но и проигрывать. А в той войне он числил себя проигравшим.
И поведал он втайне своим друзьям, что предпочел бы иметь своим наместником в Джеларане непокорного Богдо Дайна Дерхе вместо покорного Хайя Лобелголдоя.