Альв, отдавая свой кинжальчик, выпростал руки из‑под свободной накидки, и воины суеверно отшатнулись от него, вытаращив глаза на густой мех, покрывавший человечка.
— Демон, — пронеслось тихим шелестом по рядам.
— Ну вот, — вздохнул Воршуд, — опять началось. Надеюсь, хоть тут меня есть не будут?
— Я бы на твоем месте не надеялся, — обнажил в волчьем оскале зубы Джангарай. От его улыбки телохранители замерли на неуловимый миг, прежде чем снова приобрели прежний невозмутимый вид.
Близнецы разоружились, не произнося ни слова, и Каэтана развлекалась тем, что угадывала, где Эйя, а где Габия. Но конечно, не угадала.
Ловалонга разоблачался дольше всех. Он снял плащ и аккуратно складывал на него меч, кинжалы, метательные звезды и два стилета. Куча оружия на плаще быстро росла, и, когда Ловалонга выпрямился, телохранители с недоверием посмотрели на него, явно ожидая продолжения. Воин выпрямился и величественно и спокойно произнес:
— Теперь все — слово рыцаря.
И тхаухуды отступили.
Агатияр переводил взгляд с одного лица на другое, хмыкал себе в усы и был чем‑то страшно доволен. Когда с утомительной процедурой было покончено, визирь отступил в сторону, пропуская компанию внутрь шатра.
Обитель императора внутри выглядела еще более роскошной, чем снаружи. Пол был выстлан шелками. Низ кая и тяжелая походная мебель была инкрустирована таким количеством драгоценностей, что они в конце концов переставали восхищать, как не восхищает песок на морском берегу. В центре шатра стоял столб, обвитый серебряной змеей.
Затем перед путешественниками неслышно расступились десять рядов по десять телохранителей в парадных доспехах и с обнаженными мечами, готовыми к бою, и наконец, на небольшом возвышении, на троне из слоновой кости с подлокотниками в виде золотых львиных лап друзья увидели величайшего полководца Варда, Льва Пустыни, неистового фаррского владыку Зу‑Л‑Карнайна. И это оказалось для них потрясением, потому что никто и никогда, рассказывая о грозном воителе, не упоминал, что император еще совершенно молод.
Каэтана и ее спутники оказались лицом к лицу с молодым человеком, почти юношей. Он был худ, строен и светловолос. По‑детски пухлые губы, хищный нос и девичий румянец во всю щеку. Кожа его была покрыта легким пушком, свежа и еще не нуждалась в бритве. Трудно было поверить, что это и есть человек, изменивший ход истории и перекроивший карту Варда. Одет он был просто — любой телохранитель превосходил своего господина богатством одеяний и оружия. И это понравилось нашим путникам.
Император неожиданно открыто улыбнулся и пожаловался:
— Ужасно не люблю парадный шатер. Может, пройдем в мои личные покои?
Он кивнул Агатияру и, не дожидаясь согласия, спустился с трона и скрылся за тяжелым ковром, висевшим У него за спиной. Там оказался вход в другой, значительно меньший, но гораздо более уютный шатер. Здесь было много пушистых мягких шкур, золото своим блеском не раздражало глаза, а на низком столике очень кстати был накрыт ужин. Телохранители нехотя остались снаружи, всем своим видом давая понять, что не одобряют неосторожности и доверчивости императора. В личные покои следом за маленьким отрядом прошел только Агатияр.
— Рассаживайтесь. — Император движением подбородка указал на пышные подушки, разбросанные по полу. — Рассаживайтесь и угощайтесь. Мне не терпится услышать вашу историю от вас самих, но я не хочу быть негостеприимным хозяином. Да, сказать по правде, я и сам очень голоден.
Некоторое время за столом велась оживленная беседа. Альв рассказал несколько на удивление свежих анекдотов, и все дружно смеялись. По тихому повизгиванию справа Каэтана определила, что там сидит Эйя. Габия, значит, примостилась слева. Судя по взглядам, которые император бросал на близнецов, его тоже волновала эта загадка. Он пытался определить признак, по которому их можно различить, но Каэтана предпочитала оставаться в этом вопросе монополистом.
Наконец, насытившись, Зу‑Л‑Карнайн откинулся на подушки и сказал:
— А теперь я хочу задать вам много‑много вопросов. Насколько я понимаю, вам необходимо попасть в ал‑Ахкаф. Зачем?
Друзья переглянулись. Положение было не то чтобы скверное, но и не особо радостное. Император заметил их смущение и быстро проговорил:
— Не волнуйтесь. Я умею выслушивать и отказ, и правду, даже если она мне неприятна. Действительно, я жесток, но вовсе не настолько, как меня изображают недруги. Просто ненавижу ложь, предательство, да и власти у меня многовато. Так, во всяком случае, говорит Агатияр, хотя я с ним не согласен. Поэтому расскажите все, что считаете нужным и на что имеете право. — Он помедлил, но все же продолжил: — Уже довольно давно я побывал в самом сердце пустыни, в древнем храме Джоу Лахатала. И его вайделоты предсказали мне множество вещей. В том числе встречу с вами. Поскольку большая часть предсказаний уже сбылась, я в них верю. И знаю, что даже если бы захотел вам помешать, то не смог бы этого сделать. Так что чинить препятствий не стану. А вот вы можете оказать мне большую услугу.