Жрец кивал седой головой.
— Когда состоятся испытания?
— Похороним мудреца, — ответил старик, — и…
— И займемся мной, — весело подсказала Каэ, — Я согласна.
Она обвела взглядом побледневших друзей:
— Не волнуйтесь, все будет в полном порядке. Зато я смогу узнать, в чем моя задача.
Один из троих жрецов не был так же спокоен, как братья. Его одолевали сомнения. Еще в храме Джоу Лахатала, предупрежденный вайделотами о том, что скоро появится женщина, способная каким‑то образом повлиять на судьбу Арнемвенда, он начал испытывать сомнения и страх. Книга предсказаний всегда туманно повествует о будущем. Иногда даже случается так, что ты читаешь о будущем, а выясняется, что все это уже произошло, причем достаточно давно, и опять остаешься у сухого кувшина без надежды на лучшее.
Старый жрец сидит у камина в одной из комнат дворца. Он думает, что много дал бы за то, чтобы эта женщина, так стремительно ворвавшаяся в их жизнь у стен ал‑Ахкафа, исчезла. Завтра испытания.
Ийя боится, что вопреки данному обещанию не справится, не остановит ее: если она и впрямь так сильна, как предполагают его братья, ей не составит большого труда уничтожить их, и тогда Вард в мгновение ока окажется под ее властью.
В двери стучат. Старик удивленно поднимает взгляд на вошедшего — он не видел его прежде. Ночной гость невысок ростом и одноглаз. Нос кривой и перебитый в нескольких местах, а некогда буйная шевелюра начала уже заметно редеть. Человек облачен в синий плащ, на ногах у него дорогие сандалии из золоченой кожи.
— Приветствую тебя, Шаннар, — говорит он.
Жрец вздрагивает всем телом, как от сильного удара, — его никто не называл по имени вот уже семь десятков лет: у предсказателей не бывает ни имен, ни лиц. Однако вот он перед ним — странный человек, знающий то имя, которое сам жрец стал уже забывать.
— Я к тебе по делу, весьма неотложному, — подчеркивает гость, и жрец пододвигается у огня, давая место незнакомцу.
— Я тебя знаю? — спрашивает он на всякий случай.
— Нет, конечно, — беспечно отзывается гость. — Но я тебе нужен.
— Зачем?
— Ты сейчас думал, что дорого бы заплатил, чтобы уничтожить девчонку.
Ийя не слишком потрясен — скорее понимает, что его собеседник гораздо более могущественный маг, нежели он сам.
— Мне тоже нужно, чтобы она исчезла с лица земли, — говорит гость, — я помогу тебе и не возьму никакой платы. Ты помоги мне, а я помогу тебе.
— Зачем тебе ее смерть? — спрашивает жрец. Он уже понимает, что против воли проникся к незнакомцу доверием и симпатией.
— Если она получит то, от чего ее однажды отлучили, то мир погиб, — шепчет одноглазый. — Она не ведьма, но иногда с ведьмами бывает легче справиться, и они приносят меньше вреда, чем могущественные маги, незнающие толком, чего они хотят.
— Ее уже пытались убить, — говорит жрец. — Сейчас ее охраняют преданные люди.
— Но ведь она может умереть во время испытания, — говорит одноглазый вкрадчивым голосом. — Подумай, нужно ли тебе становиться между богами во время их спора. Ты уже видел, к чему может привести противостояние Древних и Новых.
Ийя слушает и кивает. Одноглазый повторяет вслух его собственные мысли. Старик считает, что оба его брата поступают крайне опрометчиво, позволяя втянуть себя в эту запутанную и таинственную историю. Странная женщина опасна, как ни глянь. Встань против нее — и Древние боги, которые так или иначе вмешиваются в мирские проблемы, окажутся на ее стороне. Это уже точно известно, и он прекрасно знает многие детали и подробности ее путешествия в ал‑Ахкаф. Такие детали и подробности, о которых не нужно говорить ни императору, ни Агатияру, ни кому‑либо другому. Встань на ее стороне — и все Новые бессмертные ополчатся против непокорного, — видимо настолько мешает им эта удивительная женщина.
Оскорбленные боги опасны, испуганные — опасны вдвойне. Старый жрец с ужасом вспоминает долгие разговоры с вайделотами из храма Джоу Лахатала. Они тоже находятся на распутье, не зная, какую сторону им принять или вообще остаться в стороне, наблюдая за происходящим. Жаль, что подобная роскошь недоступна ему, — необходимо принимать решение, даже если этого очень не хочется.
А змеящийся, обволакивающий голос одноглазого продолжал звучать, проникая в самые отдаленные уголки души старика:
— Подумай, подумай хорошо, о мудрейший. Подумай о своем повелителе, — он неопытен, он дерзок по молодости лет. Станет старше — станет мудрее, но нужно, чтобы у него была такая возможность — стать старше, ибо боги могут с легкостью отвернуться от императора, и из непобедимого и могущественного он превратится в беспомощного и гонимого.