— И я не знаю, о советник. Мы хотели создать его магический образ, но, видимо, брат наш использовал слишком сильные заклятия, разбудив и подняв со дна само чудовище, за что и поплатился.
— Он сам так решил? — внезапно спросил император. — Или кто‑то внушил ему эту мысль?
— Боюсь, что внушили, аита, — пробормотал старик. — Мы хотели вопросить тень нашего брата обо всем, что он скрыл от нас при жизни…
— И что?
— Ее нигде нет… — Ийя обвел всех присутствующих глазами, полными слез.
— Что значит «нигде»?
— Нигде, господин, — скорбно подтвердил жрец, — ни среди живых, ни среди мертвых.
— Хорошо. — Голос Джангарая прозвучал резче, чем хотелось бы ему самому. — Испытания ничего не дали, — Что нам теперь делать?
— Ждать, — предложил ийя.
— Чего ждать? — загремел Джангарай. — Ждать, пока одна из смертельных случайностей не настигнет госпожу и она не лишится жизни?!
— Ведь уже ясно, — выступил вперед Ловалонга, — что наша госпожа действительно предназначена совершить нечто, что пугает Новых богов. Но нужно же наконец узнать истину!
— Они правы, — обратился к жрецу император. — Что толку в ожиданиях? Это все равно что осаждать город в пустыне — сам умрешь от жажды и жары, прежде чем пересидишь защитников.
— Тогда мы можем предложить гоепоже переночевать в храме, — промолвил старик. — То, что приснится ей этой ночью, будет истолковано как знамение. Мы помолимся великому Барахою за нее.
Ночь в храме прошла неспокойно. Огромное пространство было наполнено неясными шорохами, голосами. Были слышны звуки чьих‑то осторожных шагов по мраморному полу. Если говорить откровенно, Каэтана чувствовала себя более чем неуютно. Но беда заключалась в том, что поговорить откровенно было не с кем. Опустевший со смертью Тешуба храм зажил своей собственной жизнью, абсолютно непонятной и непредсказуемой.
Каэтана мыкалась между колонн, усилием воли удерживая себя от того, чтобы не запеть легкомысленную песенку или не начать декламировать стихи вслух. Гулкое эхо разносило звуки по всему пространству храма, искажало их до неузнаваемости, и одиночество от этого становилось все невыносимей. Страха не было. Была тоскливая вселенская пустота, боль, до поры до времени таившаяся в самой глубине души, и огромное детское непонимание того, что происходит.
Каэтана задумалась. С самого начала, с того времени, когда она выпала из сна в этот удивительный мир и приняла тот факт, что ей суждено остаться в нем навсегда, ее подхватила и закружила в бешеном водовороте череда нескончаемых событий. Она оказалась вовлеченной в чью‑то чужую, непонятную ей игру, в которую, похожее играли вообще без правил. Пора было устанавливать свои правила, но она не знала какие. Невольно вспомнились ей слова растерянного аиты: «Это первое сражение, в котором я играю, в лучшем случае, роль шахматного слона». Какую роль играла она в этом театре богов?
Неожиданно Каэтана разозлилась. Ей вовсе не улыбалось провести ночь стоя, как лошадь на конюшне, в темноте пустого храма.
— Между прочим, — заявила она, обращаясь неизвестно к кому, — лично я ложусь спать.
— Повремени немного, пожалуйста, — раздался негромкий голос из‑за колонны.
Каэ покачнулась, но в обморок не упала.
— Повременю. А убивать не будете?
— Риторический вопрос, — ответствовал кто‑то невидимый. — Ты же хочешь спросить совсем о другом.
— Не спорю. Но прежде чем спрашивать, я бы хотела увидеть, у кого спрашиваю.
— Хорошо, — неожиданно легко согласился некто. Во всем храме зажегся неяркий голубоватый свет, и из‑за колонны вышел невысокий темноволосый человек в длинном плаще. От него веяло теплом, покоем и уютом.
— Красивая, — задумчиво сказал человек, разглядывая Каэтану так, словно хотел навеки запечатлеть в памяти ее черты.
— Спасибо, — растерянно улыбнулась она.
— Ну так что же ты делаешь ночью в пустом и неуютном храме? Спать лучше в постели.
— Я бы и спала, но предсказатели Зу‑Л‑Карнайна возвестили, что единственный мой шанс получить ответы на все вопросы, которые мучают меня и моих друзей, — это провести ночь здесь. Вы знали Тешуба?
Человек погрустнел:
— Мир праху и свет его душе. Мы с ним были почти друзьями. Жаль, что я не смог ему помочь, но такова цена.
— Цена чего?
— Милое дитя, не стоит вмешиваться в еще большее количество историй, чем ты уже вмешалась. Не удивляйся, — улыбнулся он, заметив изумленный взгляд Ка‑этаны, — я многое о тебе знаю. Даже больше, чем Тешуб. Немногим могу помочь, правда, но все, что смогу, сделаю. Сначала выслушай меня, а потом задавай вопросы. И давай сразу договоримся так — иногда не следует заранее знать, что тебя ждет, поэтому я буду отвечать по своему усмотрению. А для начала я хочу рассказать тебе одну притчу.