— Господин Тиберин, — обратился он к Джангараю, — случай ли свел нас в этом месте? Или во время ярмарки в Аккароне все неизбежно встречаются со всеми?
— Не сказал бы, — честно признался ингевон. — Если бы все встречались со всеми, то моя голова торчала бы во‑он там, на городских воротах. Его величество король Аллаэллы не преминул бы сделать такой подарок своим подданным.
— Как хорошо, что существует условное наклонение, — улыбнулась Каэтана.
— Хорошо, — согласился Джангарай. — А вас я искал полдня и умаялся окончательно. Сюда зашел случайно.
— Получается, что мы вас сами нашли, — сказал Воршуд.
— От судьбы не уйдешь.
Воршуд подумал, что как раз об этом он мог бы рассказать больше других, но промолчал. А Джангарай, сам еще плохо понимая, что делает, выпалил:
— Возьмите меня в дело!
— Это вас специфика вашей работы подводит, — холодно улыбнулась Каэ. — Мы ни на какое «дело» не собираемся. Сейчас мы должны купить лошадей и найти караван, с которым могли бы покинуть Аллаэллу и двигаться в нужном направлении.
Воршуд про себя похвалил предусмотрительность своей спутницы: она не называла никаких имен, названий городов — ничего конкретного.
Джангарай закусил губу. Он не привык просить, но сейчас был в таком положении, когда, кроме просьб, у него не было других средств убеждения.
— Я хотел сказать — в услужение, — проскрежетал он, глядя в упор на вредного альва, который портил ему настроение. Словом «услужение» он чуть было не подавился, но все же выговорил его до конца. — Может быть, телохранителем, хотя он вам вряд ли нужен, о чем свидетельствует наш ночной поединок.
— Почему же, — вдруг улыбнулась Каэтана. — Телохранитель мне как раз и нужен. Но спутник я не самый спокойный, так что искренне советую оставить эту идею. Кстати, — она полезла в карман, — я хочу вернуть вам ваши деньги.
Джангараю вдруг пришло в голову, что Каэтана все‑таки женщина. И он решил впервые в жизни воспользоваться своим неограниченным успехом у слабого пола, чтобы добиться цели. Он наконец понял, что сам Амадонгха не владел клинком так, как эта странная фехтовалыцица, и даже не смел мечтать о подобном оружии. Джангарай хотел учиться у этой барышни. Собственно, не женщиной она для него сейчас была, а олицетворенной возможностью общаться с мечами Гоффаннона и высоким мастерством боя. Поэтому он склонился над рукой Каэ — кстати, маленькой, белой и тонкой, крепко пахнущей какими‑то благовониями, — и пробормотал, стыдясь себя:
— Вы же понимаете, что ваши прекрасные глаза… Я не спал всю ночь. Схожу с ума.
— Текст у вас неважно отработан, — поморщилась Каэ. — Сразу видно, что вы хороший рубака.
Слово «рубака» покоробило Джангарая. Он вспыхнул до корней волос, глаза его загорелись темным огнем, рука зашарила по поясу разыскивая рукоять меча. Сейчас он опять видел перед собой не женщину, а дерзкого обидчика.
— Так гораздо лучше. Только рубить меня на части здесь, за столом, не надо. — Голос Каэ заставил ингевона остыть, а она продолжала: — Я не провинциальная простушка, впервые увидевшая мужчину в камзоле, который к тому же руки умеет целовать. Если вам действительно что‑либо нужно, говорите прямо.
— Приношу свои искренние извинения. Только как убедить вас поверить мне — не представляю. Мне хотелось бы сопровождать вас в любое место и в любом качестве, только чтобы… Послушайте, я страшно глупею, потому что не могу толком объяснить самому себе, что мне от вас нужно.
— Тогда расскажите все по порядку, а потом я поделюсь с вами своими небольшими секретами. Вот и договоримся до чего‑нибудь путного…
— Попробовать разве что?‑как‑то беспомощно обратился Джангарай к альву.
— Говори то, что тебе хочется, а не то, что, как ты предполагаешь, хотим услышать мы, — мудро посоветовал тот.
— Тогда нам надо заказать еще вина, — предложила Каэтана. Она кивнула пробегавшему мимо слуге и вложила ему в руку монету. Увидев полученные деньги, он стрелой понесся выполнять заказ.
Справедливости ради нужно признать, что, прежде чем Джангарай сумел достаточно понятно объяснить своим новым знакомым все мотивы и побудительные причины сегодняшних поисков, слуга обернулся с полными кувшинами еще не один раз. В какой‑то момент альв пить категорически отказался: