— А трикстеры? — спросил Джангарай.
— В эту часть леса они уже не суются. Они не стали разводить костер и тут же свалились где стояли, оставив на страже неутомимого Бордонкая.
Трикстеры оставались на месте еще ровно час, а затем гнулись в погоню, напрочь забыв о том, что видели хромого человека в буром плаще. Они не догадывались, что это он украл их воспоминания о встрече в лесу, как не догадывались, что он же направил погоню в противоположную сторону.
Размахивающий мечом Маннагарт, его военачальники и разъяренные воины вернулись в селение, оседлали своих скакунов и бросились прочесывать лес в той стороне, где находился караванный путь в Урукур. Направиться на болота не пришло в голову никому из варваров.
Хромой печальный человек даже не улыбнулся, когда погоня вылетела из ворот селения и припустила во весь опор, и тяжелым шагом двинулся прочь. Но он не прошел в глубь леса и полкилометра, как дорогу ему заступили двое высоких мужчин в черных доспехах.
— Как дела, Гайамарт? — обратились они к хромому.
— Выслал погоню за вашей беглянкой.
— То есть как погоню? — грозно надвинулся на хромого рыжеволосый зеленоглазый собеседник.
— Они убили Муругана и сбежали, вам надо было прийти пораньше.
— А ты для чего же был приставлен?
— Вы не предупреждали меня, каких искусных войнов возьмут в плен мои варвары.
— Послушай, Гайамарт, — холодным тоном произнес желтоглазый черноволосый воин, на боку которого висел черный, без единого блика меч. — Ты, помнится, не хотел покидать Арнемвенд. И хотел жить.
— Я не хочу становиться поперек дороги у неизбежности.
— Ты сам выбрал свою судьбу, когда согласился жить в Аллефельде, под властью Кодеша.
— Согласился. Тогда, — зло ответил Гайамарт. — А теперь, если Кодеш является настоящим владыкой этих лесов, пусть он и решает проблему.
— Это не проблема, — сказал рыжеволосый. Но особой уверенности в его голосе не было.
— Конечно, не проблема, особенно для вас, — испытующе глянул на него хромой.
— Издеваешься? — грозно спросил воин.
— Куда мне, убогому, — недобро сверкнул глаза Гайамарт.
— Странный ты бог — убогий, — улыбнулся желтоглазый. — Не обессудь, но мне придется сказать Лахаталу, что ты не оправдал наших надежд.
— Скажи, конечно, скажи. А еще скажи Верховному владыке, что это все‑таки его головная боль и не нужно перекладывать ее на других.
— На твоем месте я бы поменьше ехидничал, — посоветовал рыжий.
— Посмотрим, Арескои, что ты будешь делать, когда окажешься на моем месте, — печально проговорил Гайамарт и шагнул в пространство, которое услужливо распахнулось перед ним.
Трое беседуют под сенью старого дуба в самой чаще леса. Двое похожи на людей — воины в черном, закутанные в плащи, высокие и статные. Только один из них смугл и черноволос, а другой бледен, и рыжие кудри языками пламени окружают его спокойное надменное лицо. Третий же — темнокожий исполин в одеянии из звериных шкур, пальцы его рук заканчиваются кривыми когтями, а сплетенные рога на голове образуют подобие странной короны.
— Ты уверен, что она ничего не помнит? — спрашивает рыжий у черноволосого.
— Не знаю, Арескои, — Отвечает тот. — До сих пор она вела себя достаточно глупо, и мне кажется, что ее успехи — это случайность. Да и о каких успехах можно говорить вообще: она не прошла и трети пути, а их уже взяли в плен.
— Ну, это как раз моя заслуга, — бросает Арескои.
— Они освободились, — змеей шипит рогатый.
Черноволосый невесело и как‑то неопределенно смеется.
— Тебе же лучше, Кодеш, тебе же лучше. И у тебя есть возможность отличиться. Им не остается ничего другого, как двигаться через Аллефельд, а затем и через Ангех, — а там они в твоей власти и во власти старшего братца.
— Что‑то Джоу Лахатал не торопится принять участие в охоте, — язвительно замечает Арескои.
На некоторое время повисает гнетущая, почти осязаемая тишина.
— И без него справимся, — говорит наконец черноволосый.
— Знаешь, га‑Мавет, — неожиданно злится рогатый, — это ты должен был справиться еще там, в замке.
— Я немного растерялся…
— Скажи — испугался, — смеется Арескои одними губами.
— Глупости, — спокойно возражает Малах га‑Мавет, грозный Бог Смерти. — Ты бы тоже не стал убивать мертвую игрушку, бездушную куклу. Кто же знал, что Арра пробудил ее? А бояться и тогда, и сейчас просто нелепо.
— Нельзя недооценивать противника, — наставительно замечает Арескои. — Что‑то ты, желтоглазый, ударился в лирику.
Га‑Мавет молчит. Ни один мускул не дрожит на его словно изваянном из камня лице, на котором отдельной жизнью живут желтые глаза с вертикальными зрачками. Он ослепительно красив и страшен одновременно.