— Маш…
— Да? — я машинально посмотрела на него и сразу же поняла, что он собирается сделать.
— Не надо, — я еще дальше отступила дальше к двери и сглотнула подступивший к горлу комок страха, волнения и желания. — Ты обещал не делать ничего, что может меня обидеть.
Ярослав подошел ко мне совсем близко и убрал со лба упавшую прядь волос.
— Я соврал, — сказал он и нежно погладил меня ладонью по шее.
— Ярослав, не надо. Пожалуйста. Иначе я больше никогда не приду, — я почувствовала, как от беспомощности на глаза навернулись слезы. — Ты сильнее меня, но я все равно буду сопротивляться.
Я услышала, как он тихо усмехнулся.
— Глупая ты совсем. Не буду я тебя трогать, — он отошел в сторону. — Останься до утра. Просто так, без глупостей. Я не хочу сейчас быть один… мне… страшно, — уже совсем приглушенно, добавил он.
Я посмотрела на Ярослава и не увидела ни намека на сексуальный подтекст в его просьбе остаться. Он был по-настоящему мрачен и подавлен, и то, что он признался мне в своем страхе подкупило меня окончательно. Я стояла у двери, заплетая в косички пальцы вязаных перчаток, не зная, что делать. Жалость и нежность тактично и целенаправленно стучали в сердце, отодвигая все разумные доводы на задворки, и я не смогла отказать.
— Хорошо. Только я буду спать одетая.
Ярослав рассмеялся.
— Ты, конечно, сильная, но при необходимости я все равно сорву с тебя всю одежду, если захочу. Хоть пальто сними, жарко же, — он налил воду в чайник и поставил его на огонь.
Я сняла пальто и сапоги, от которых так устали и затекли ноги, и устроилась на диване.
— Чай будешь?
— А покушать ничего нет? — робко спросила я.
Ярослав улыбнулся и принялся копошиться в холодильнике.
— Могу предложить яичницу или… омлет, — он вопросительно обернулся ко мне.
— Омлет, пожалуйста.
Остаток вечера мы кушали приготовленный Ярославом нехитрый ужин, пили чай с сухариками и разговаривали о всяких пустяках, намеренно обходя темы его прошлого и наших отношений. Ярослав был напряжен и частенько просто молчал, глядя в пустое темное окно.
Мы легли спать далеко за полночь. Точнее легла только я, Ярослав же остался сторожить мой сон и поддерживать жар в печке, как он сам выразился.
Я проснулась через пару часов от дикого сердцебиения и какой-то смутной тревоги и ощущения опасности, и уже было встала, чтобы посмотреть время на мобильном телефоне, но из темноты кто-то резко рванул меня обратно и, прижав спиной к дивану, стал душить. Я инстинктивно пыталась отбиваться, кричать, но у меня получалось только хрипеть и бесполезно извиваться как кошке, пытаясь оторвать его руки от своей шеи. С каждой секундой дышать было все сложнее и сложнее, я чувствовала, как на виске пульсирует вена, глаза пылали, как будто их подожгли, а лицо налилось кровью и распухло. Помню только промелькнувшую тусклую мысль о том, что еще несколько секунд и я задохнусь… В какое-то мгновение мне удалось впиться ногтями ему в лицо и, что было сил поцарапать щеки. Раздался короткий мужской восклик. Почувствовав, что он убрал руки с моей шеи я, давясь кашлем, слезами и слюнями, кубарем скатилась с дивана к дверям.
Включив свет, я, издавая львиные хрипы и рычания, застыла на месте. Около кровати в каком-то бешеном и невменяемом состоянии стоял Ярослав. Его ладони были сжаты в кулаки, а глаза на секунду ослепленные ярким светом горели такой дикой и даже маниакальной яростью и ненавистью, что я, закрыв рот ладонью, чтобы сдерживать кашель, боялась пошевелиться. Он с непониманием смотрел на меня и по мере того, как до него доходили картинки произошедшего, ярость и злость на его лице сменялись страхом и растерянностью.
— Маша… — выдавил он, пытаясь сделать ко мне шаг, но я, все еще хрипя и кашляя до слез, как бешеный зверек отскочила к двери.
— Маш, я не трону… Маш… — он беспомощно смотрел на меня, не зная, что делать дальше.
Голова ужасно кружилась и перед глазами короткими очередями плыли серые круги.
— Не…. не подходи… — хрипела я, вжавшись спиной в стену, было ощущение, что я никак не могу вдохнуть в себя воздух.
С трудом восстановив дыхание и вытерев слезы, я посмотрела на Ярослава.
— Маш… прости меня. Я не знаю… со мной такого еще не было, — его голос дрожал. Было видно, что каждое слово дается ему с трудом.
— Ты… ты наркотики принимаешь что ли?
— Нет. Я… только антидепрессанты, но они закончились две недели назад, — он медленно опустился на пол и облокотился спиной об кровать, пытаясь унять дрожь.
— Мне нельзя спать… мне совсем нельзя спать, — Ярослав безвольно опустил голову и сжал ладонями голову. — Я не понимаю, как уснул… Я не собирался…