Я стояла у входной двери, пытаясь унять новые приступы кашля, и не знала, что мне делать дальше. Убежать и оставить его одного в таком состоянии? Остаться и до утра не спать, боясь очередного сдвига? Конечно, надо бежать, решила я.
— Я сейчас вызову себе такси и поеду домой, — я осторожно взяла телефон и попыталась набрать номер. Пальцы дрожали, и я никак не могла попасть по маленьким кнопкам и сложить их в нужный номер.
— Маш… прости меня, — Ярослав посмотрел на меня, и я увидела, что у него по щекам текут слезы, размазывая кровь, сочившуюся из расцарапанных ран.
Помедлив в нерешительности несколько минут, я все-таки отложила телефон, так и не набрав нужный номер.
— Вот черт!.. — я вытащила из сумки одноразовые салфетки и осторожно подошла к Ярославу. — Если ты меня сейчас хочешь задушить, то предупреди сразу, чтобы я успела убежать, — пробормотала я.
Он отрицательно мотнул головой и сильнее сцепил зубы.
— Повернись ко мне, — я села рядом с Ярославом, сжимая в слегка трясущемся кулаке салфетку.
Он повернулся, и я стала осторожно промокать рваные порезы от моих ногтей на его щеках, шее и запястьях. Отбиваясь, я расцарапала его всего, даже не заметив этого.
— У тебя йод тут есть? Или водка? — я вопросительно посмотрела на Ярослава.
— Водка в холодильнике.
Я достала початую бутылку Немирофф и, смочив ей очередную салфетку, продолжила обрабатывать глубокие царапины.
— Как давно ты спал?
— Не знаю… — морщась от боли, ответил Ярослав, — пару дней назад, наверное.
Он посмотрел на меня и, предупредив мой следующий вопрос, сказал:
— Мне снятся кошмары. Каждую ночь. Поэтому я литрами пью кофе и энергетики и практически не сплю. Раньше меня до утра и почти без снов вырубало снотворное, но врач больше его не выписывает, сказал, что я злоупотребляю.
— Кошмары?
— Мне снится, что я опять там… убиваю людей… и это так реально, что я даже чувствую запах горелой кожи, грязи, машинного масла, крови… Такое ощущение, что у меня в руках нож или автомат, и я ищу шиптаров, уничтоживших семью Биляны… но все никак не найду их…
Я смочила следующую салфетку и приложила ее к самому длинному порезу на шее Ярослава.
— Тцссссс!.. — он попытался отстранить мою руку.
— Терпи… — сказала я чуть охрипшим и сдавленным голосом. — Шиптары это албанцы?
— Да, так называют албанцев, живущих на Космете.
— А Биляна?.. Это твоя девушка?
Лицо Ярослава в секунду превратилось в безликую маску. Он убрал мою руку, прижатую с салфеткой к его шее и какое-то время просто безмолвно смотрел на дверь, словно видел на ней какой-то рисунок.
— Это моя невеста, — наконец произнес он. — Мы должны были пожениться… но пока я был в пьяном и наркотическом угаре после очередного бесполезного задания, где погиб Сашка, всю ее семью и ее саму зарезали албанские солдаты.
Я с ужасом посмотрела на Ярослава и тихо спросила:
— За что?
— Ни за что. За то, что они — на половину сербы, за то, что пустили меня в свой дом, за то, что помогали нам с провизией, за то, что я хотел взять замуж их дочь. Билянкина мать албанка, а отец серб. Раньше такие смешанные браки не были чем-то ужасным, но только не после распада Югославии, когда все в одночасье стали друг другу врагами.
Ярослав коснулся оставленный мной царапин на руках и даже не поморщился.
— В то время албанцы проводили этнические зачистки, деля людей по национальности и религии, да они и сейчас наверняка их проводят. Брат матери Биляны был албанцем, это он дал отмашку боевикам, когда мы ушли из села. Брат помог убить родную сестру и племянников! — с отчаянием сказал он. — Чертова страна!..
— Господи… — на секунду я зажмурилась и прикрыла рот пальцами. — Это же… чудовищно…
Слезы сами незаметно покатились из моих глаз.
— Ты очень любил ее, да?
Ярослав, молча, посмотрел на меня, и я увидела слезы и безграничную печаль в его глазах, от которой мое сердце сжалось в маленький комочек.
— Ты и сейчас ее любишь… — почти прошептала я, почему-то ничуть не удивившись своей догадке.
— Нет, — Ярослав взял у меня бутылку водки и сделал большой глоток, — уже не люблю. Чувство вины и жажда мести выжгли все хорошее, что было. Ничего не осталось. Одни кошмары, — медленно растягивая слова, ответил он.
Я закрутила бутылку, но потом открыла ее снова и отпила немного, пытаясь окончательно успокоиться и унять дрожь.