— Мысль то хорошая, но надо ее обмозговать. С наскока делать не будем, тут промахиваться нельзя, — Дикович взял карандаш и поставил несколько крестиков. — Как будет возможность пошлем двоих твоих гавриков проверить вот эти квадраты, потом вот эти, и вот тут пара. Если не найдет албанскую подземную тропу где-то в этих местах, значит все это сказки местных.
— Добро, — кивнул Уханцев.
Дикович выключил закипевший чайник и налил им обоим кипяток в кружки.
— Чай-то есть?
— Да, вон лежит пакет, местные вчера дали, — Уханцев махнул рукой на подоконник. — И сухари там с конфетами тоже есть. Сахар.
— Ага… — Дикович принес на стол пакет с сухарями и бросил в кипяток листья чая. — Давай теперь про день грядущий обсудим и спать пойдем… а то мы тут скоро со своим светом в окошках станем приятными мишенями для наших ночных непрошенных гостей.
Уханцев только махнул рукой.
— Они и в темноте нас перебьют, если захотят. У них в отличии от нас снабжение приборами ночного видения на высоте.
— Догадываешься откуда?
— А чего тут догадываться, — усмехнулся Уханцев. — США.
Дикович кивнул и сделал большой глоток горячего чая. Он очень устал за эти несколько дней перебежек между селами, чтобы добраться до Сбрицы целыми и невредимыми.
— Итак… Дорога Глоговак-Сбрица… это наш путь на завтра и там сполшняком засады УЧК. Прошлая вылазка группы Казимира закончилась плохо, вернулись только двое и потеряли грузовик с провизией для наших и монастырских, грузовик сожгли, заразы. Штабные документы тоже остались в машине… в лучшем случае шиптары и их сожгли не глядя, в худшем забрали и теперь знают о наших планах на передислокацию, а значит планы надо менять.
— Когда их поменяют?
— Без понятия… но времени у нас мало, и они это понимают. Думаю, пойдем в сторону Клина на время. Вроде как варианты есть Ресник и Старица, там можно на несколько дней осесть, пока не придет еще одна группа из Обилича, и тогда немного переждем и сможем опять чистить хутора между Сбрицей и Глоговак.
— Там много пустых сел и домов, но махалы8, которые вроде уже давно полу сожжены и оставлены жителями на деле оказались достаточно обжитыми и понятно, что там ночуют бойцы УЧК.
— Считаешь надо повторно пройтись? — спросил Дикович, впрочем предугадывая ответ.
— Думаю, да. Риск, что это подстава, кончено, есть и нас просто заманивают в кольцо, но… не знаю, — Уханцев опять закурил и потушив спичку, кинул ее в банку-пепельницу. — Считай это интуицией, но они там точно живут и уходят днем в леса, пока мы активничаем, а ночью вылазят из своих нор и по домам распределяются. Они понимают, что по ночам мы слепы в отличии от них, и поэтому ходят свободно.
— Надо как-то их удивить.
— Надо.
— Есть идеи? — улыбнулся Дикович.
— Как не странно еще есть, — улыбнулся ему в ответ Уханцев. — Займем их лежбища днем и не будем уходить до ночи. Дождемся внутри и перебьем, как только они появятся.
— Их в разы больше…
— Да, наверное, — согласился Уханцев, — поэтому дождемся еще группу Гави и тогда решим как лучше это все сделать.
— Лады, — кивнул командир и допив чай, встал. — А теперь давай отбой всем. Надо поспать. Троих в сторожа, остальные спать.
— Добро, — Уханцев затушил сигарету и, забрав кружку с почти остывшим чаем, выключил в комнате свет и пошел к своим.
13. Мария
Декабрь 2005 года, Рига, Латвия
Кутаясь в толстый белый халат, я смотрела из окна отеля на мягко падающий на улице снег и думала о том, как тихо и спокойно может быть в Старой Риге в последние дни старого года. Казалось, что в ту минуту все погрузилось в звуковое небытие, и весь мир обволокла какая-то хрустящая тишина, была только я, свет фонаря и безмолвно летящий на брусчатую дорогу пушистый, невесомый снег за окном. Поэтому, когда Ярослав слегка коснулся ладонью моего плеча, я вздрогнула от неожиданности.
— Извини, я не хотел тебя напугать, — он обнял меня и притянул к себе.
— Я задумалась… — тихо ответила я, обнимая его ответ.
— О чем?
— О том, что ты мне рассказал сегодня… я все время хотела спросить… скажи, а почему вы не уехали? — я слегка отстранилась от него и посмотрела ему в глаза. — Почему не уехали, как только поняли, в какой ад попали?
Ярослав нахмурился и, отстранившись от меня, сел на огромную смятую нами кровать.
— Не знаю… думаю, никто не хотел казаться трусом и первым предлагать уехать. Сначала нам казалось, что все ерунда, война как война, и убьют кого угодно только не нас. Да и что такое «убьют» мы тоже знали только из американских боевиков. Потом мы впервые увидели войну вблизи… кто скажет, что война не страшная — ничего не знает о войне. Нам было страшно. Каждому из нас. Однако прослыть трусом никто не хотел, поэтому, сцепив зубы, мы оставались там. Довольно быстро некоторые из нас впервые попробовали наркотики, а с ними страха практически не было, все делалось автоматически, поэтому мы иногда ими баловались, а потом… я встретил Биляну. Поэтому для меня дороги назад не было, во всяком случае, я тогда так думал.