— К черту разговоры, — Алексей лег на меня всем телом, скрестил мои руки над головой, а своей рукой с силой прижал их к полу. — Я хочу тебя, — его вторая рука попыталась расстегнуть мне бюстгалтер.
— Не надо, — я попыталась выбраться из под него, но у меня ничего не получилось. — Мне больно… я не хочу… я не хочу так… — я пыталась освободить руки.
— Шшшш… — грозно шептал он, больно кусая мочку моего уха.
— Алеш… да, отпусти же меня! — почти закричала я и со всей силой оттолкнула его, больно укусив за плечо.
Он вдруг остановился, как будто очнувшись от дурмана, и посмотрел на меня, как на совершенно постороннюю и неприятную девушку, с которой ему по ошибке довелось провести ночь. Он секунду смотрел на меня, а потом резко поднялся и отошел в сторону.
Его темные волосы были беспорядочно взъерошены, а взгляд горел такой злостью, ненавистью и даже брезгливостью, что я оторопела. Я никогда не видела его таким раздраженным и чужим.
Я встала и наспех застегнула бюстгалтер и блузку.
— Алеш… — нерешительно начала я, но он меня прервал.
— Уходи, — твердо сказал он.
— Леш, пожалуйста… давай поговорим… мы же собирались и…
— Нет.
Я смотрела на него, понимая, что надежда на то, что мы останемся вместе, тает с каждым моим словом и движением. В тот момент не было правильных или не правильных слов, потому что, что бы я ни сказала или ни сделала, все было заранее обречено на провал.
— Тогда скажи, чего ты хочешь?
Алексей поморщился и покрутил головой.
— Я ничего не хочу. Просто уходи.
Я подошла к нему и хотела дотронуться до его плеча, но он перехватил мою ладонь и довольно грубо оттолкнул.
— Алеш… — я старалась сглотнуть подкативший к горлу жгучий комок слез, боли и чувства вины.
— Уходи, Маша. Не получится. НЕ получится сделать вид, что я ничего не понимаю, и ты все та же.
— Позволь мне объясниться… хотя бы попробовать….
— Нет, — отрезал он.
Я видела, что ему больно и обидно, что он взбешен и даже не попыталась ему солгать.
— Прости меня… Прости, пожалуйста… — дрожащим от сдерживаемых рыданий выдавила я, но он только безмолвно покачал головой, жестко сцепив зубы и сжав кулаки.
— Я знаю, ты говорил, что никогда не простишь измену, но… — я замялась, не зная, как продолжить.
— Нет никаких «но» и быть не может, — Алексей отчужденно посмотрел на меня, хотя в его глазах стояли неприкрытые слезы. — Я никогда не прощу измену, и я идиот, что предполагал, что может быть иначе. Точка.
Я опустила глаза, и по щекам потекли горячие слезы. Я знала, что все закончится именно так, но все же… надеялась, что Лешка любит меня сильнее, чем ненавидит меня его гордость. Чуда не случилось. Мне нужно было уходить, потому что говорить что-то и пытаться оправдаться перед человеком, который только что вычеркнул меня из своей жизни, я была не в состоянии. Алешка был очень строгим и решительным человеком, и если уж он принял решение, то изменить его было невозможно. Да и как тут оправдаешься?.. Все закончилось. Мы расстаемся. Он меня ненавидит и презирает. Ему даже смотреть на меня неприятно.
— А если бы я тебя не остановила сейчас? — спросила я. — Все было бы иначе?
Леша опять посмотрел на меня, и его взгляд стал колючим и чужим.
— Нет. Но мне было бы легче с тобой расстаться.
— И время не поможет?
— Нет.
Я на секунду прикрыла глаза, позволяя слезам свободно скатиться по моим щекам и коротко кивнула.
— Все правильно. Все правильно, — смахнув слезы со щек я посмотрела на любимого человека и постаралась улыбнуться, но получилось совсем плохо. — Там… на балконе на столике пирожные твои любимые и…эээммм… бутылка Шабли. Холодильник еще… ээммм… плохо холодит, и я туда поставилаи… ээммм… Мне до безумия жаль… что всё так… Всё.
Не говоря больше ни слова, я взяла свою сумочку и, наспех надев сапоги и накинув пальто, ушла из дома, в котором была так счастлива когда-то и который так бесстыдно предала.
Помню, что я шла в расстегнутом пальто, без шапки, шарфа и перчаток, дул ветер и порошило снегом, но я абсолютно не чувствовала холода. Наоборот, меня знобило от внутреннего нервозного жара, а по лицу, не переставая, текли теплые слезы, размазывая тушь и остатки пудры. Я брела по щиколотку в снегу по задворкам Саркандаугавы на станцию и ни о чем не думала. Просто шла и плакала. Плакала и шла. Если бы у меня спросили тогда, что легче быть преданным или предать самому, то я однозначно выбрала бы первое. Когда предали тебя это больно, но, когда предал ты это убийственно.
22. Ярослав