Кружившие в воздухе самолеты НАТО стали сбрасывать так называемые ловушки, а потом и непосредственно ракеты и совсем рядом раздавались взрывы. Все побежали в подвал и, посидев там какое-то время, опять выбрались наружу. Солнце ярко светило своими уже совсем теплыми лучами и нагревало взбитую орудиями землю.
— Зачем мы вообще туда бегаем? Подвалы же не нихера не дают никакой защиты от ракет, — Костя хотел было прикурить, но Питер резко дернул его за руку и почти потащил назад в подвал крохотного дома.
Почти сразу рядом с местом, где они стояли приземлилась ракета. Громко хлопнула створка подвальной двери и звуки снаружи обманчиво стали немного тише.
— Это лучше, чем стоять на улице и махать рукой НАТОвцам, — зло процедил Питер уже под землей.
— Это надолго, как думаешь? — спросил Костя, глядя вверх как будто показывая на небо и самолеты в нем.
— Хрен проссышь, — угрюмо ответил Питер. — Думаю, ЭТО никогда не закончится. Постоянно будет нечто, за что будут проливать кровушку ребята вроде нас с тобой, или вон тех, кто в небе парит. Вопрос только за какие земли, деньги и власть будет борьба.
— Ну мы то тут тоже не совсем бесплатно… — пожал плечами Костя.
— И что? Какая разница? — усмехнулся Питер. — Никого из твоих или моих друзей это не вернет, да и нашу жизнь богаче или лучше не сделает.
— Ты как будто расклеился, брат, — подал голос Ярослав, все это время тихо сидящий в полутемном углу подвального помещения и выбив себе на ладонь две беленькие таблетки закинул их в рот, щедро запив водой.
Питер, чуть замирая, вслушивался в звуки снаружи. Он подошел к дверям помещения и прислушался, пытаясь понять можно ли выходить наружу.
— Я перестал наматывать на кулак розовые сопли единорога, брат, — безэмоционально оскалился он в ответ. — Вижу все как оно есть, без тупой надежды на победу добра над злом.
— Хочешь сказать, зло победит? — Костя нахмурил брови как будто сам был недоволен своим же умозаключением.
— Зло всегда побеждает, — пожал плечами Питер. — И чем раньше ты это поймешь, тем проще будет потом. Чем бы ты ни занимался. Да и с чего ты решил, что мы не часть этого зла? Мы убиваем, значит и мы зло, а вся эта срань про защиту и освобождение… лабуда для желторотиков вроде вас.
— На хуй, — скривился Ярослав, с наслаждением чувствуя как разум наконец обволакивает мягким наркотическим покрывалом. — На хуй такую философию.
— А твоя какая? — ухмыльнулся Питер.
— Добро есть, и оно будет побеждать, иначе зачем все это. Жизнь зачем тогда.
— А себя ты добром считаешь?
— Нет, — коротко подумав, ответил Ярослав. — Я убивал, значит я не могу быть добром и неважно по какой причине я это делал.
— А что тогда добро?
— Добро… это когда отдаешь и ничего не ждешь, не требуешь взамен.
— Типа любовь? — удивился Костя настроению и неожиданной лирике Ярослава.
Последний на секунду задумался.
— Да, любовь. Если есть любовь, то рядом не может быть зла. Они несовместимы.
— Поэтично, брат, — улыбнулся Костя и похлопал друга по плечу. — Не думал, что ты… ну… такой.
— Какой блять? — передразнил его Ярослав.
— Романтик, — заржал Костя.
— Иди в жопу, Старик, — Ярослав порывисто встал и пошел к дверям. Питер только нерадостно улыбнулся ему вслед.
— Каину будет тяжко по жизни. Если жизнь будет, кончено.
— Справится, — уверенно ответил Костя. — И если кто из нас всех и выберется отсюда, так это он.
— С чего вдруг?
— А у него теперь навсегда останется чувство неотомщенности и бесконечной злости, а круче чем они ничто не заставляет людей цепляться за жизнь. Поэтому… — Костя неопределенно пожал плечами, — он выберется.
— Если от передоза не загнется, — Питер угрюмо посмотрел вслед Ярославу. — Ты бы тормознул его.
Костя помотал головой и тихо сказал:
— Он сам себя тормознет, когда придет время, по-другому все равно сейчас не сможет. Сломался он.
— Любой бы сломался.
— Хватит мне кости перемывать, — услышали он голос Ярослава. — Я выхожу.
Выглянув на улицу и услышав отдаленные звуки разрывающихся ракет, Ярослав короткими перебежками добрался до их машины, а оттуда еще около пятидесяти метров до небольшого пригорка и прилег там за кустом. Костя и Питер примкнули к нему через пару минут. Так они лежали около получаса, глядя в небо и поглядывая вокруг. Оттуда было хорошо видно, как в лощине под ними на склоне горы, поросшем деревьями и мелким кустарником, что-то дымилось и поднимались белые клубы ракетных разрывов. На дальней дороге виднелся горящий танк, перегородивший дорогу своим же для отступления, а рядом с ним горели бензоправщик и еще одна легковая машина.