Мы лежали обнаженные и разгоряченные на полу в моей комнате, и каждый по привычке молчал о своем…
Ярослав о том, что такую боль ему давно никто не причинял. Он поверил, что я — то добро, о котором он так давно рассуждал, сидя в подвале со своими друзьями, он хотел, чтобы я сделала его жизнь наполненной и избавила его от вязкой тьмы и пустоты, ничего не прося взамен. Я не оправдала его надежд, оттолкнула его, предпочла ему другого. Его любовь и страсть ко мне, так похожая на наркотический дурман, медленно, но верно превращалась в ненависть, начиненную злостью и отчаянием. В нем медленно зарождался смерч, грозящий смести все на своем пути. Без разбора. И он не хотел и не пытался его остановить.
Я же думала о том, что в очередной раз не нашла в себе сил сказать ему «нет», и темнота в нем отщипнула от меня еще кусочек. Я начала ненавидеть себя, его, Лешу и всех, кто был счастлив и радостен вокруг. Мне хотелось свернуться калачиком и уснуть так надолго, чтобы, проснувшись, уже не вспомнить ни Ярослава, ни себя, ни нашу с ним историю.
Для чего мы встретили друг друга?.. Сейчас мне кажется, что этого не понимал ни один из нас. Мне не удалось вытащить Ярослава из той темноты и бездны, в которой он жил долгие годы, более того, своим отказом выйти за него замуж я толкнула его туда еще глубже. Он не хотел выбираться оттуда, он жил, потому что была эта пустота и чернь внутри него. Они питали его и уничтожали меня.
Я посмотрела на лежащего рядом Ярослава и ни говоря ни слова, поднялась, собрала ворох сорванной с меня одежды и ушла в ванную. Когда я вернулась Ярослава уже не было, и я облегченно вздохнула.
24. Мария
Май 2006 года, Рига, Латвия
День 20 мая 2006 года я помню поминутно и уже никогда не забуду. В этот день я умерла. Сейчас мне кажется, что я чувствовала такой исход, шкурой ощущала морозящую прохладу смерти рядом, но тогда это было просто зыбкое призрачное предчувствие чего-то тяжелого, а в тот день оно облачилось в конкретные действия определенного человека и мою боль.
Ярослав убил меня быстро и совершенно осознанно, не находясь под влиянием ночных кошмаров, наркотиков или приступа агрессивности. Он ходил за мной тенью несколько предыдущих дней, словно проверяя твердость собственных намерений. Чем чаще он меня видел, тем отчетливее понимал, что не может без меня жить и не хочет, чтобы я жила без него. В день нашей последней ссоры что-то окончательно потерялось в нем и через эту душевную расщелину просочилось все хорошее и человеческое.
Последнее, что я увидела в тот вечер, возвращаясь с работы и зайдя в подъезд своего дома, это его холодные совершенно безэмоциональные глаза. Я сразу поняла, что он пришел не для того, чтобы говорить или слушать. Он пришел делать. Сначала был жуткий сковывающий страх и бешеный стук сердца… а потом стало как-то легко и даже радостно на душе. Боль от потери Алексея и себя самой вдруг ушли, оставив место пустоте и вечности. Ярослав сумел превратить меня практически в свою рабу, и он же освободил меня от этого.
Он сделал все быстро и профессионально. Как его научил командир, как его научила жизнь. Нож вошел мне в сердце по самую рукоятку, и я ощутила лишь сильное жжение и тупую холодную боль там, где еще несколько секунд назад стучала жизнь и была безмерная боль по той моей жизни, которую я отравила и уничтожила своими руками. Потом было освобождение… и я как будто видела все со стороны.
Ярослав еще короткое время держал мое бездыханное тело в своих руках, словно обнимая, а потом просто положил на холодный бетонный пол около почтовых ящиков и не оглядываясь удалился прочь.
Бог пожалел Ярослава, и он никогда не узнал, что вместе со мной убил и нашего ребенка, которого к тому времени я уже семь недель носила под сердцем. Малюсенькая часть его самого так и не получила возможность прийти в этот мир и, возможно, сделать его хоть капельку лучше…
Следствие, которое проводилось по делу, расследующему мое убийство так и не нашло виновного, хотя мне кажется, что Алексей всегда знал, кто это сделал, но так и не смог ничего доказать. Всю жизнь он будет считать себя виноватым в том, что оттолкнул меня, и я оказалась в тот день одна. Он еще долго будет торговаться с судьбой, строя разные предположения, что было бы, если… но так и не найдет утешения.