— Прости за беспорядок, — растерянно встретил ее Фернандо. — Никогда не умел укладывать вещи. Если бы кто-нибудь сфотографировал меня сейчас на фоне этой комнаты, то фото можно было с полным основанием назвать: «Портрет неудачника».
— До каких пор ты будешь жалеть себя? — рассердилась Каталина.
— Я не жалею... Я...
— Ну да, я понимаю. Тебе кажется, будто ты — единственный человек, у кого в жизни случались неудачи. Но ведь главное в том, чтобы преодолеть их, подняться и двигаться дальше. А ты — раскис, отчаялся.
— Нет, я не отчаялся, а просто понял, что эта идея с туризмом была очередной моей ошибкой. Все, что я пытался здесь делать, не имело никакого смысла.
Никакого! Жителям Сан-Игнасио не нужен этот дурацкий туризм. Они живут своей, естественной жизнью, и не надо им мешать. Поэтому я и отказываюсь от туризма, от сельвы и даже от самого дорогого — от тебя.
Сердце Каталины сжалось от сочувствия и жалости к этому доброму, но слабому человеку, и она, не задумываясь о последствиях, выпалила:
— Послушай, Фернандо, я не могу отвечать ни за туризм, ни за сельву. Если хочешь — отказывайся от них. Но не отказывайся от меня!
— Каталина, милая, ты просишь меня об этом? — изумился он.
— Да, прошу.
— Боже мой! — воскликнул он, схватившись за голову. — Какой же я дурак! Сколько раз мечтал услышать от тебя эти слова, и вот теперь чудо свершилось, а я не могу в него поверить. Ведь мне казалось, что ты влюблена в Рикардо Леона.
— Только не надо говорить о нем! — прервала его Каталина. — Ты знаешь, что я решила остаться здесь навсегда, обзавестись семьей. Мне хотелось бы выйти замуж за доброго, умного, благородного мужчину, а разве все эти качества свойственны Рикардо Леону!
— Да, ты права, не стоит говорить о нем. Давай лучше поговорим о нас с тобой.
— Нет, Фернандо, об этом тоже не время говорить. Я пойду, а ты, пожалуйста, еще подумай, надо ли тебе уезжать из Сан-Игнасио и бросать начатое дело.
— Но то, что ты сказала, было искренне или?..
— Есть вещи, которые невозможно объяснить, Фернандо, их надо чувствовать, — грустно ответила Каталина. — До завтра!
За ужином Дагоберто увидел, что дочь находится в дурном расположении духа, и спросил о причине такой внезапной хандры. Каталина попыталась уйти от объяснений, но отец проявил настойчивость и даже высказал свое предположение:
— Опять поссорилась с Рикардо? Я слышал, он собирается уезжать из Сан-Игнасио.
Тебя это печалит?
— Папа, Рикардо тут ни при чем, — раздраженно бросила Каталина. — Просто мне вдруг стало страшно.
— Чего же ты боишься?
— Боюсь, что сделала то, чего не должна была делать.
— А ты не могла бы говорить яснее?
— Человек не имеет права играть судьбой другого человека, верно, папа? — не обращая внимания на его просьбу, продолжила Каталина.
— Ни у кого нет такого права. Однако жизнь — это всегда игра. Одни выигрывают, другие проигрывают, не так ли?
— Да. Одни находят, другие теряют... Пойду я спать, папа...
— Нет, подожди. Объясни все-таки, что случилось.
— Ничего страшного. Надеюсь, это поправимо.
Глава 29
Сельчане живо обсуждали предстоящее событие — свадьбу Лолы и Хосе Росарио. За такой короткий срок надо было успеть многое: обдумать праздничное меню, украсить бар, подготовить свадебные подарки. А кроме того, следовало позаботиться о нарядах для шаферов — Дейзи и Бенито, о музыке, которая должна была звучать на первой в Сан-Игнасио свадьбе. Магнитофон для этой цели явно не подходил — Гаэтано уверял всех, что на свадьбу надо пригласить настоящий оркестр.
— Ты забыл, где находишься, — напомнил ему Хустиньяно. — Откуда здесь может взяться оркестр!
— Пригласим людей Маниньи. Они — отличные музыканты, — не сдавался итальянец.
— Нет, колдунью нельзя пускать на свадьбу! — решительно заявила Тибисай.
— Наоборот, — возразил ей Гаэтано. — В сказке о спящей царевне тоже не пригласили колдунью на праздник, и она в отместку усыпила царевну на много лет.
Так что мы не станем повторять эту ошибку.
С ним вынуждены были согласиться, и проблема музыкантов наконец отпала. Но тут Инграсия вспомнила, что молодоженам негде жить после свадьбы. Это был действительно удар! Никто не мог придумать чего-либо подходящего, пока не пришла Дейзи и не сообщила, что Лола отдает ей свой грузовик.
— А молодых можно поселить в «коммерческую» комнату, — разумно рассудила она. — Мне теперь там делать нечего, если у меня будет грузовик.