Праздник был в самом разгаре, когда Каталина сказала отцу, что пойдет спать, потому что завтра ей надо встать пораньше.
— Я договорилась с Маниньей Еричаной, она отвезет меня в Гусман-Бланко.
От такого удара Дагоберто едва удержался на ногах: во-первых, дочь уезжает так скоро, а во-вторых, едет с колдуньей!
— Нет, я тебя не отпущу! — решительно заявил он.
— Папа, мы ведь с тобой обо всем сегодня поговорили. Я рада, что ты здоров.
Рада, что мы наконец помирились. Я впервые поняла, насколько ты мне дорог... Но меня ждет работа. Пойми, я и так задержалась здесь!
— Что ж, я понимаю, — упавшим голосом произнес Дагоберто. — Но с Маниньей ты не поедешь! Я попрошу Рикардо Леона, чтобы он отвез тебя.
— Нет, только не Рикардо! — уперлась Каталина. — Лучше я поплыву с колдуньей, чем с ним!
— Девочка моя, мне бы очень не хотелось, чтобы мы с тобой опять поссорились.
Прошу тебя, послушайся отца. Я желаю тебе только блага...
Каталина не ответила согласием, но и спорить не стала. Это несколько обнадежило Дагоберто, и он пошел искать Рикардо Леона.
Бенито сказал ему, что хозяина теперь придется будить, однако этого делать не пришлось, потому что Рикардо вновь появился в баре.
— Что-то не спится, — пояснил он Бенито. Дагоберто без труда удалось уговорить Рикардо,особенно после того, как он сказал, что дочка собирается плыть с Маниньей.
— Конечно, конечно, отвезу.
Когда Каталина, покинув празднество, направилась к дому, Рикардо последовал за ней.
— Завтра утром отплываем, — сказал он, догнав девушку.
— Меня это не касается. Я еду с Маниньей Еричаной.
— Нет, — возразил Рикардо. — Твой отец уже уплатил мне деньги. Вот они!
— И зачем я только ему сказала! — сокрушенно произнесла Каталина.
— Твой отец прав: с Маниньей не следует ехать ни в коем случае! Она ненавидит тебя, поверь. Нет ничего опаснее ненависти Маниньи Еричаны.
— Я уже слышала это от отца, — Каталина резко сделала шаг в сторону и вскрикнула от боли.
— Что там? Порвала чулок? — присев на корточки, Рикардо провел ладонью по ноге Каталины. — Ну, так и есть! Придется тебе снять капроновые чулки. Для сельвы они не годятся. А впрочем, не надо: они тебе очень идут! — Он опять нежно погладил ногу Каталины.
— Ну все, хватит! Я не вижу там никакой дырки. Меня всего лишь укусил комар!
Рикардо с большой неохотой убрал руки.
— Ты снова устроил мне ловушку, — рассердилась Каталина. — И еще хочешь, чтобы я плыла в твоей лодке!
— Это было в последний раз. Обещаю, что завтра я к тебе не прикоснусь.
Каталине вспомнилось, как днем отец рассказывал ей о Рикардо Леоне:
— Я знаю его давно и безоговорочно ему доверяю. В прошлом он был не то летчиком, не то врачом. Во всяком случае, здесь ему приходится иногда лечить животных и делать уколы людям. Рикардо не любит говорить о себе, но мне кажется, он сбежал в сельву от какого-то большого несчастья. Ты не сомневайся, Каталина, Рикардо — надежный парень.
Едва Дагоберто вошел в дом и зажег свет, как в окошко постучали.
— Что тебе нужно, Такупай? — спросил он, увидев сквозь стекло старого индейца.
— Выйди на минутку, — шепотом произнес тот. Предчувствуя беду, Дагоберто поспешно вышел.
— Увези свою дочь отсюда как можно скорей! — взволнованно произнес Такупай. — Она в опасности!
— Подожди, — остановил его Дагоберто. — Рассказывай по порядку. Кто угрожает моей дочери?
— Ладно, — согласился Такупай. — Помнишь ту ночь, когда я принес тебе девочку и попросил присмотреть за ней несколько дней, а ты предложил оставить ее у тебя навсегда?
— Этого мне никогда не забыть.
— Так вот, в ту ночь Манинья Еричана родила девочку и приказала мне убить новорожденную.
— Бог мой! Неужели она такая жестокая?
— Дело в том, что давным-давно колдун Памони породнил Маниныо с луной. Так она получила вечную молодость, но взамен обещала никогда не рожать. Однако ей не удалось избежать родов, и потому она велела убить девочку. Ты все понял, Дагоберто? В детях Маниньи заключены ее старость и смерть.
— Ты хочешь сказать?.. — Дагоберто не смог вымолвить то, что он понял.
— Да, Каталина и есть та самая девочка, которую я не посмел убить, — подтвердил его догадку Такупай. — И если Манинья об этом узнает, она сама убьет твою дочь.
— Но как она может узнать, если ни ты, ни я ей об этом не скажем? — резонно заметил Дагоберто.
— Она может почувствовать. Уже сейчас Манинья что-то чувствует! Знаешь ли ты, что она вознамерилась убить Каталину только потому, что ревнует к ней Рикардо Леона?