— Кто там? — выглянула из соседней комнаты Хосефа, закутанная в простыню.
— Простите, я не вовремя, — пробормотала Каталина, чувствуя, как щеки мгновенно полыхнули жаром.
— Постой, куда же ты? — прокричал ей вслед Рикардо и расхохотался.
Весь день Манинья мчалась по сельве как угорелая, не обращая внимания на ропот своих спутников, мечтавших хотя бы о недолгом привале.
— Ты совсем загнала нас, — попытался воздействовать на госпожу Такупай. — Надо передохнуть.
— Нет, Гуайко, мы не можем останавливаться. Манинья должна попасть в лежбище ягуаров засветло. Сельву лучше всего слушать именно там. Когда взойдет красная луна и наступит полночь, самка ягуара даст Манинье свое молоко. Тогда и откроется тайна Каталины Миранды! Манинья все узнает про эту нахалку, узнает, почему ее защищает сельва!
Уже стало смеркаться, когда госпожа позволила мужчинам отдохнуть, а сама направилась к ягуарам. Такупай сел ужинать вместе со всеми, но кусок не лез ему в горло. Полный самых дурных предчувствий, индеец крадучись последовал за Маниньей. Ягуары давно уже привыкли к его присутствию рядом с ней и не выразили беспокойства при появлении Такупая вблизи лежбища. Взобравшись на дерево, он смог наблюдать за таинством, совершаемым Маниньей.
Сидя на корточках у костра, она неотрывно следила за чашей, в которой вскипало травяное зелье. Затем сняла ее с огня, всыпала туда какой-то темный порошок и стала ждать, пока варево остынет. Лицо ее, хорошо освещаемое костром, было сосредоточенным, отрешенным от внешнего мира. Ягуары, являвшиеся частью таинства, величественно возлежали у нее за спиной.
На мгновение Такупаю показалось, что Манинья пристально посмотрела в его сторону. Внутренне похолодев, он замер. Но то ли тревога была ложной, то ли госпожа решила не отвлекаться на старого индейца, — гневного окрика не последовало. Омыв себя травяным отваром, Манинья что-то пошептала над другой чашей — с ягуарьим молоком. Затем встала во весь рост и, глядя на багровую луну, опрокинула чашу себе на голову. Молоко медленными белесыми струями стекало по ее волосам, лицу, груди, животу...
Такупай отвернулся, не в силах видеть того, что будет дальше — когда сельва откроет Манинье тайну Каталины.
— Гуайко, я знаю, что ты где-то здесь! — властно окликнула его Манинья. — Этот проклятый сейчас спит с другой женщиной! Ты слышишь? Еще никто не уводил у Маниньи ее мужчину!
— Тот мужчина не твой, — сказал Такупай, выходя из кустов.
— Но будет моим! Будет! А Каталину Миранду Манинья уничтожит.
С уходом основной массы партизан жизнь сельчан постепенно стала возвращаться в свое обычное русло. Инграсия напекла лепешек и, по обыкновению, принесла их утром сержанту, а он, как всегда, неуклюже выразил ей признательность. Но на сей раз Инграсия показалась ему особенно холодной и отчужденной. Бедняга не знал, что его возлюбленная вновь воспылала нежными чувствами к Абелю, который оказался не таким уж безнадежным лентяем, а наоборот, сумел сделать то, чего не удавалось до сих пор никому в поселке: отыскал золото.
Пока мать занималась лепешками, Лус Кларита меняла белье в номерах приезжих, и в частности у Антонио, который не упустил случая — одарил девушку загадочной, многообещающей улыбкой.
— Не сердись на меня, — сказал он, не без удивления наблюдая, как щеки Лус Клариты покрываются стыдливым румянцем. — Я не хотел тебя обидеть. Ты очень хорошая девушка.
А тем временем Лола Лопес и Дейзи вновь вступили в схватку, не поделив между собой оставшихся в поселке партизан, а также единственную во всей гостинице «комнату свиданий». В результате Лола была вынуждена уступить, но признать свое поражение вовсе не хотела и попросила Дагоберто сдать ей в аренду грузовик.
— Помилуй! Зачем он тебе? — изумился Дагоберто.
— Вы же все равно им не пользуетесь, а я переоборудую его для своих целей.
— Но здесь и мужчин-то практически нет, — совсем опешив, пробормотал Дагоберто.
— Ошибаетесь! Сегодня ночью я неплохо заработала!
Дагоберто оставалось лишь развести руками. Затем подошла Мирейя и, рискуя накликать на себя его гнев, спросила:
— Откуда ты знаешь эту Паучи? Ведь ты назвал ее по имени еще до того, как она представилась.
— Мирейя, ты выдумываешь небылицы, — сердито отмахнулся от нее Дагоберто. — Не думал, что ты такая ревнивая. Это ведь все равно что заподозрить меня в связи с Лус Кларитой.
— Она тоже наступила на колдовской камень, — некстати вставила проходившая мимо Тибисай.
— Кто? Лус Кларита? — автоматически спросила Мирейя.