- Погоди, Оксана... Уж не думаешь ли ты, что я в самом деле приложил руку к Алиной смерти?!
- Честно говоря, я стараюсь не задумываться над вопросом, кто это сделал. Меня гораздо больше беспокоит другое. Если мы ничего не предпримем, наш с тобой скелет вот-вот выпадет из шкафа...
- Ты имеешь в виду этого мерзкого проныру... как его... Виталия? Ну, это не проблема! Я найду на него укорот. Он должен мне кучу денег, которую, судя по его же признанию, не может вернуть. И ему не поздоровится, если станет известно, куда они ушли. Помяни мое слово: этот типчик будет молчать как миленький.
- Не уверена. Видишь ли, у следователя достаточно оснований подозревать его в убийстве Альбины. Она ведь не только не прилагала усилий, чтобы держать их связь в тайне, а чуть ли не афишировала ее. Зная характер Альбины, я не сомневаюсь, что она обращалась со своим жиголо немногим лучше, чем с собакой. И конечно, найдутся свидетели, готовые это подтвердить. У Виталия был пропуск и в клинику, и в палату Альбины. Если у него не окажется надежного алиби, Рыжик, то есть Гуляев, возьмет его в оборот. У нашего героя нервишки так себе, поэтому я бы не стала полагаться на его сдержанность.
- Но, если он распустит язык, то повредит гораздо больше себе, чем нам. Пускай даже закон квалифицирует наше деяние как преступление...
- Мое деяние, Виктор, не твое.
- Не важно. В любом случае срок давности истек. Самое большое, что ты можешь потерять, - это должность главврача в областной больнице. Ну и черт с ней! Клинику у тебя никто не отнимет, а тянуть два таких воза значит работать на износ. Посмотри, как ты себя загнала, Ксана. Ты ведь не девочка уже, пора и о себе позаботиться.
- Господи, какой же ты тугодум, Виктор Палыч! По-твоему, я боюсь лишиться статуса? Смешно! Меня скручивает от ужаса, когда я представляю себе, как буду смотреть в глаза Маришке, Ольге... Они никогда не простят мне моего "благодеяния". И тебе тоже.
- Ксана... я давно хотел тебя спросить... Я понимаю, это звучит глупо, но... Ты не... Может, произошла какая-то ошибка? Да нет, я понимаю, что несу чушь, только... Маришка с каждым годом все больше похожа на мою мать. Прямо мистика какая-то!
Оксана Яновна изумленно посмотрела на губернатора, потом неожиданно расхохоталась.
- Ты... ох, не могу! Ты все эти годы думал... ха-ха-ха!.. что я тебя бессовестно надула, да? Тянула из тебя деньги, принимала дары в виде материальных благ и должностей за то... о, боже!.. что позволила тебе растить собственную дочь? Ну, Виктор Палыч, ну насмешил!
Турусов смутился.
- Извини. Действительно смешно. Уж кого-кого, а тебя я знаю. Ты и врать-то никогда не умела. Ладно, прости уж старого дурака! И забудь. А насчет Виталия не переживай, я с ним разберусь.
Веселость Оксаны немедленно улетучилась.
- Разберись, Виктор, разберись. Иначе, боюсь, может произойти трагедия.
Теперь пришел черед губернатора изумленно смотреть на Вольскую.
- Трагедия? А ты не преувеличиваешь?
- Бог мой, Виктор, ты же неглупый мужик! Ну так подумай немного! Напряги воображение и попытайся представить все последствия, к которым приведет разоблачение нашей с тобой тайны.
Турусов нахмурился и несколько минут напряженно раздумывал. Потом покачал головой.
- Нет, не могу понять, на что ты намекаешь. Не хочешь уточнить?
- Не хочу. Я даже думать об этом лишний раз боюсь, а уж озвучивать свои страхи вслух... Ты уж как-нибудь сам. Или просто поверь мне на слово: Виталия необходимо нейтрализовать. Пригрози ему, подкупи, отправь на ПМЖ в Австралию - как хочешь, но заткни ему рот.
После похода в прокуратуру нервы Виталия пришли в совершенно плачевное состояние. Чтобы хоть как-то расслабиться, он напился, но легче не стало. Водка лишь подхлестнула воображение и высвободила страхи, которые до того худо-бедно удавалось держать под контролем. Ближе к полуночи Виталий решил, что спятит, сидя дома, и отправился бродить по улицам.
Мерная ходьба постепенно протрезвила его и немного успокоила нервы. Мысли тоже мало-помалу упорядочились, паника сменилась меланхолией. Виталий вдруг вспомнил свой последний разговор с Иосифом, его старшим другом-художником, погибшим по пьяни восемь лет назад. Недели за две до Оськиной смерти Виталий поступил на юрфак и по этому поводу пришел к другу с бутылкой отметить радостное событие. Оська, приняв на грудь двести грамм, как всегда, впал в философическое настроение.
- Завидую я тебе, Виталька. В тебе есть целеустремленность, которая позволяет надеяться, что ты проживешь свою жизнь, не слишком часто сбиваясь с пути. Совсем без этого, конечно, не бывает, но человек целеустремленный, как правило, быстро замечает, что бредет не в ту степь, и выбирается на верную дорогу. Некоторые будут говорить тебе, что твоя цель ничтожна, недостойна настоящего человека. Не слушай их. Если человек жаждет признания и положения в обществе, но позволяет убедить себя в том, что должен стремиться к духовному просветлению, ничего хорошего из этого не выйдет. Духовное просветление - штука стоящая, но попытки обрести его прежде, чем этого запросит душа, приведут в прямо противоположном направлении. Всему свой черед. Когда достигнешь признания и процветания, неизбежно узришь новую цель. За ней - следующую и так далее. В конце концов дойдет дело и до духовных исканий. И тогда ты будешь уже достаточно хорошо для них оснащен. А пока не бери в голову. Следуй своим курсом. Изменять себе - самое распоследнее дело.
- Я и следую. - Виталий ухмыльнулся. - По-моему, в ближайшие годы можно не беспокоиться о том, что я заплутаю. Сейчас главное - закончить юрфак, а там будет видно, куда шагать. Кстати, а существует какой-нибудь признак, позволяющий определить, что ты сбился с курса?
- Существует, и очень простой. Представь себе, что переходишь дорогу на красный свет. Даже если ты слеп, сразу поймешь, что происходит неладное. Завизжат тормоза, что-то чувствительно ударит тебя по бедру, ты упадешь, захлопают дверцы, тебя обложат матюгами. В общем, если свернешь не туда, жизнь тебя вразумит. Может быть, не сразу. На красный свет тоже можно перейти без последствий глухой ночью или на пустынной улице. Но достаточно быстро. Как посыпятся на тебя удары судьбы или появятся страхи, постоянное чувство тревоги, знай: ты выбрал неправильное направление.
"Интересно, в какой момент я свернул не туда? - размышлял Виталий, переходя пустынную улицу без светофора. - Когда набрал тот проклятый телефонный номер? Когда принял постыдное предложение Альбины, сделанное через Турусова? Когда "запал" на Марину? Наверное, когда "запал", ведь в двух других случаях меня уже подталкивал страх. Сначала боялся, что Турусовы сломают мне карьеру, если я откажусь ублажать Альбину Николаевну. Потом - за свою жизнь..."